Говоря это, он смотрел на Люси, и в его взгляде ясно читалось неодобрение. «Если бы эта молодая женщина, – казалось, говорил его взгляд, – не лезла туда, куда не следовало, ничего этого не произошло бы».

Такое же чувство, или очень похожее на него, прозвучало в голосе Гарольда Крэкенторпа.

– Между прочим, э… мисс… э… э… Айлзбэрроу, что заставило вас заглянуть в саркофаг?

Люси уже гадала, когда эта мысль придет в голову кому-нибудь из членов семьи. Она знала, что полицейские зададут этот вопрос первым. Ее удивляло то, что больше никому он не пришел в голову до сих пор.

Седрик, Эмма, Гарольд и мистер Уимборн – все смотрели на нее.

Ее ответ, удачный или нет, к этому моменту был уже готов.

– В самом деле, – неуверенно ответила она, – я и сама не знаю… Мне показалось, что в этом амбаре нужно как следует прибраться. И там стоял… – она заколебалась, – очень странный и неприятный запах…

Девушка точно рассчитала, что все тут же постараются уйти от этой неприятной темы.

Мистер Уимборн пробормотал:

– Да, да, конечно… около трех недель, сказал полицейский медик… Думаю, вы понимаете, что все мы должны постараться выбросить из головы такие вещи. – Он ободряюще улыбнулся Эмме, которая сильно побледнела. – Помните, – сказал он, – что эта несчастная молодая женщина не имеет никакого отношения ни к кому из нас.

– Но вы не можете быть в этом уверены, не так ли? – заметил Седрик.

Люси Айлзбэрроу посмотрела на него с интересом. Ее уже заинтриговали довольно разительные различия между тремя братьями. Седрик был крупным мужчиной с обветренным, резко очерченным лицом, неухоженными темными волосами и живыми манерами. Он явился из аэропорта небритым и хотя побрился, готовясь к дознанию, но все еще был одет в ту одежду, в которой приехал и которая, кажется, была у него единственной: старые фланелевые брюки и поношенную, заплатанную мешковатую куртку. Он выглядел ожившим театральным персонажем из «Богемы» и гордился этим.

Его брат Гарольд, напротив, являл собой идеальный образ джентльмена из Сити, директора крупной компании. Он был высокий, держался прямо, его темные волосы слегка начинали редеть на висках, он носил маленькие черные усики и был одет в безупречный темный костюм хорошего покроя и жемчужно-серый галстук. Гарольд выглядел тем, кем был: хитрым и успешным бизнесменом.

Теперь он чопорно произнес:

– В самом деле, Седрик, твое замечание выглядит совершенно неуместным.

– Не понимаю, почему? В конце концов, она была в нашем амбаре. Зачем она туда пошла?

Мистер Уилборн кашлянул и сказал:

– Возможно, это… э… тайное свидание. Я так понимаю, что все местные знали о том, что ключ держат снаружи на гвоздике.

Его тон выражал возмущение беспечностью такого положения дел. Это было так очевидно, что Эмма заговорила извиняющимся тоном:

– Это началось во время войны. Для дежурных ПВО. Там стояла маленькая спиртовая плитка, и они варили себе горячее какао. А потом, так как там не было ничего такого, что кому-то могло бы понадобиться, мы продолжали хранить ключ на гвоздике. Это было удобно для членов «Женского института». Если бы мы держали его в доме, это могло бы создать неудобства – когда нет никого в доме, кто бы дал им ключ, когда они захотят подготовить это место. У нас всего одна приходящая служанка и нет слуг, живущих в доме…

Голос ее замер. Она говорила механически, давала объяснения без интереса, словно ее мысли были где-то далеко.

Седрик бросил на нее быстрый, озадаченный взгляд.

– Ты встревожена, сестренка. В чем дело?

Гарольд возмущенно заговорил:

– В самом деле, Седрик, как ты можешь спрашивать?

– Да, я спрашиваю. Учитывая, что посторонняя молодая женщина убита в амбаре Ратерфорд-холла… звучит, как викторианская мелодрама… и учитывая, что это повергло Эмму в шок в то время – а Эмма всегда была девочкой рассудительной, – я не понимаю, почему она сейчас продолжает беспокоиться. Проклятье, ко всему привыкаешь.

– Некоторым требуется немного больше времени, чтобы привыкнуть, чем тебе, – язвительно сказал Гарольд. – Говорят, на Майорке убийство происходит на каждом шагу, и…

– Ибица, а не Майорка.

– Это одно и то же.

– Вовсе нет, это совсем другой остров.

Гарольд продолжал дальше:

– Я хочу сказать, что убийство, возможно, для тебя обычное, повседневное событие, раз ты живешь среди горячих латинцев, но мы в Англии относимся к подобным вещам серьезно. – Он прибавил с возрастающим раздражением: – И в самом деле, Седрик, явиться на публичное дознание в такой одежде…

– Что плохого в моей одежде? Она удобная.

– Она необычная.

– Ну, все равно, у меня с собой только эта одежда. Я не уложил в дорожный сундук весь гардероб, когда поспешно бросился домой, чтобы поддержать своих родных в этом деле. Я – художник. А художники любят носить удобную одежду.

– Значит, ты все еще пытаешься рисовать?

– Послушай, Гарольд, когда ты говоришь «пытаешься рисовать»…

Мистер Уимборн властно откашлялся.

– Эта дискуссия бесплодна, – с упреком произнес он. – Надеюсь, моя дорогая Эмма, что вы скажете мне, могу ли я быть полезным вам в чем-то еще, до того как вернусь в город?

Упрек возымел действие. Эмма Крэкенторп быстро сказала:

– С вашей стороны было очень любезно приехать.

– Не стоит благодарности. Кому-то надо было присутствовать на дознании и наблюдать за происходящим от имени семьи. Я договорился о беседе с инспектором в доме. Не сомневаюсь, что, каким бы огорчительным все это ни было, ситуация вскоре прояснится. Со своей стороны, у меня мало сомнений относительно случившегося. Как рассказала нам Эмма, все местные знали, что ключ от «длинного амбара» висит за дверью. Весьма вероятно, что его использовали местные парочки в качестве места свиданий. Несомненно, произошла ссора, и какой-то молодой человек потерял самообладание. Он пришел в ужас от содеянного, его взгляд упал на саркофаг, и он понял, что тот будет отличным местом, чтобы спрятать труп.

Люси подумала про себя: «Да, это звучит очень правдоподобно. Именно так могут подумать».

Седрик сказал:

– Вы говорите – местная парочка, но никто из местных не смог опознать эту девушку.

– Еще рано. Несомненно, мы скоро получим такое опознание. Вполне возможно, что мужчина был местным жителем, но вот девушка приехала из другого места – возможно, из другой части Брэкхэмптона. Брэкхэмптон – большой город, он разросся до огромных размеров за последние двадцать лет.

– Если бы я был девушкой, отправившейся на встречу с молодым человеком, я бы не позволил отвести себя в холодный амбар за много миль от всякого жилья, – возразил Седрик. – Я бы предпочел с удовольствием пообниматься в кино, а вы, мисс Айлзбэрроу?