В соответствии с намеченным планом на рассвете 17 апреля 1961 года на нескольких баржах и других судах к побережью Кубы приблизилась так называемая «бригада 2506», состоявшая из кубинских эмигрантов — «контрас» численностью около двух с половиной тысяч человек. Вслед за ними следовали авианосец, два миноносца и несколько мелких судов американских военно-морских сил. Но приказа атаковать кубинские вооруженные силы они не имели. Вообще, вся операция, хотя и готовилась заранее, правда, в ускоренном темпе, проводилась хаотично. Чувствовалось, что твердых директив командиры не имели. Сами же они не желали, да и не могли брать инициативу в свои руки. Более того, командование военно-морских и военно-воздушных сил предполагало, что заявление Кеннеди на пресс-конференции в начале апреля носит маскировочный характер, что президент найдет удовлетворительный повод, чтобы отказаться от своих слов под предлогом оказания помощи «законным властям Кубы». Но ожидаемого не случилось. В своих директивах 17 апреля Кеннеди повторил, что американские военные корабли должны оставаться за пределами двадцатимильной зоны.

Президент нервничал. Сэлинджер вспоминал, что 17 и 18 апреля Кеннеди вызывал его (и, безусловно, не только его) чуть ли не 100 раз, требуя свежих данных о событиях. Вскоре в Белый дом стали поступать панические сведения. Сначала баржи с «контрас» натолкнулись на коралловые рифы и получили серьезные повреждения, так что часть десанта была вынуждена добираться к берегу вплавь. Здесь нападавших встречали кастровские пограничники и подтягивавшиеся регулярные части. Отдельным группам десантников удалось закрепиться на побережье, но в следующие два дня они были разбиты. Попытка снабдить их боеприпасами с моря и воздуха успехом не увенчалась. Значительная часть десантников погибла в бою, многие сдались в плен.

Правда, в последний момент Кеннеди всё же отдал приказ о воздушном прикрытии вторжения самолетами, не имевшими опознавательных знаков. Однако налет готовился в страшной спешке и поэтому не имел четкого плана. Более того, начальство бомбардировщиков, вылетавших из Никарагуа, и истребителей, которые должны были подняться с авианосца «Эссекс», не учло часовую разницу во времени, в результате чего воздушный налет оказался сорванным. Кубинские зенитчики смогли сбить четыре самолета. Среди погибших оказалось несколько американцев. Только на пресс-конференции 6 марта 1963 года президент признал, что действительно погибли четверо граждан США, но характер службы не позволяет открыто сообщить об обстоятельствах их кончины.

Свидетели того, что происходило в эти дни в Белом доме, единодушны в своих оценках: Кеннеди находился в состоянии отчаяния. «Не надев пиджак, Джон Кеннеди открыл французское[53] окно и вышел на южную лужайку под прохладный ветерок. Люди из Секретной службы следили на расстоянии за тем, как он стремительно двигался в одиночестве почти до трех часов ночи прямо по примятой траве, держа руки в карманах. Голова его была устремлена вниз», — рассказывал историку Майклу Бешлоссу один из очевидцев.

19 апреля остатки «контрас» на побережье Плайя-Хирон прекратили сопротивление. В итоге свыше тысячи человек из их числа были убиты, более 1100 оказались в плену.[54] Некоторые из них были расстреляны, остальные отправлены в концлагерь, откуда в самом конце 1962 года по распоряжению президента Кеннеди были выкуплены ценой поставки на Кубу медикаментов, детского питания и других товаров. Расходы фирм, предоставивших и оттранспортировавших эти товары, были покрыты из секретных статей бюджета США, опять-таки по распоряжению президента.

Для Джона Кеннеди, только за три месяца перед этим вступившего в должность главы исполнительной власти, поражение «контрас» было обидным и унизительным. Он с ходу отверг предложение высших военных направить на их поддержку американские военные корабли и самолеты. Он отлично понимал, что это означало бы непосредственное вступление США в войну, не получившую одобрения ООН, не поддержанную Организацией американских государств, явно означающую силовое столкновение с СССР. На столь ответственный, по сути дела роковой, шаг Кеннеди идти не желал.

На проведенной вслед за этим пресс-конференции (21 апреля) Кеннеди с горькой иронией заявил, что у любой победы 100 отцов, поражение же всегда остается сиротой[55]. После этих слов он заявил, что, как глава исполнительной власти, он берет на себя полную ответственность за происшедшее. Он не добавил, однако, что является ответственным и как Верховный главнокомандующий, ибо формально американские вооруженные силы в этих событиях не участвовали.

Так Джон Кеннеди стал своего рода приемным отцом «первой Кубы», как стали называть в американских правительственных кругах Апрельский, или первый Кубинский, кризис 1961 года. Подлинными отцами этого поражения были его предшественники, но именно он стоял у власти, когда произошли эти драматические события, и в соответствии со своим пониманием долга Кеннеди возложил ответственность за них на себя.

Те чувства, которые в силу своей должности вынужден был скрывать Джон, открыто выразил его брат, в значительно меньшей степени скованный протоколом. 22 апреля состоялось заседание Национального совета безопасности, на котором был заслушан доклад Госдепартамента, констатировавшего, что никакие другие меры, кроме прямого вторжения американских вооруженных сил на Кубу, не в состоянии в обозримом будущем покончить с режимом Кастро. Имея в виду, что таковое решение полностью относилось к компетенции президента, который взял бы на себя ответственность за развязывание войны (а он не желал этого), Роберт Кеннеди, как это нередко было ему свойственно, впал в истерическое состояние. Он кричал: «Это самая бессмысленная, бездарная вещь, которую я когда-либо слышал! Все вы больше всего хотите сберечь свои задницы и боитесь что-то делать. Все вы хотите одного — свалить всё на президента. Лучше бы вы убрались и отдали внешнюю политику кому-то другому». Во время этой скандальной тирады Джон, по наблюдению присутствовавших, внешне спокойно сидел в своем кресле, и его волнение выдавало лишь то, что он непрерывно постукивал металлическим колпачком авторучки по своим зубам, вроде бы открытым в улыбке.

Сохранять хорошую мину при плохой игре Кеннеди стремился и в общении с кубинскими эмигрантами. После катастрофы на Плайя-Хирон он дал им обещание продолжить подготовку к высадке на острове, убеждал, что они в конце концов добьются победы. Поверив обещаниям, беженцы преподнесли президенту «боевой флаг», который он должен был им вернуть на Кубе.