– Какое?

– Вот это…

Принц замолчал, зато его нить, сплетающаяся с ее собственной, сделалась толще, и до Эйрин дошел смысл его намерения. Жуткий смысл.

Девушку охватили ужас и сожаление. Интересно, как долго он сплетал узор, держа свое занятие в тайне, зная, что ценой неудачи станет собственная жизнь… так же, как и успех?

– Не думай об этом, Эйрин. Я давно сотворил это заклятие, но только сейчас понял, что мне одному не под силу провести колдовской ритуал. Ты можешь помочь мне. Давай сделаем это вместе. Не ради меня, а ради короля.

Его слова произвели на Эйрин действие, сходное с пощечиной, выбившей из сознания девушки последние остатки неуверенности. Она ухватилась за нить принца, и когда он показал ей свой узор, изо всех сил принялась укреплять и дополнять его.

Теравиан тут же взялся помогать ей, работая так быстро, что Эйрин почти не успевала за ним. Он умел превосходно обращаться с Паутиной и в этом умении далеко превосходил Эйрин и даже, пожалуй, Грейс. Однако и его силы было недостаточно для того, чтобы осуществить задуманное, вовремя доделать дело в одиночку он ни за что не смог бы.

Эйрин сплела свои светящиеся руки с его руками. Она снова открыла все свое существо, пропуская в себя поток жизненной энергии Паутины, чувствуя при этом изумление принца. Его мастерство было велико и совершенствовалось в бесчисленные часы одиночества, однако умение Эйрин было глубже, поскольку проистекало из источника ее души. С каждым неприязненным взглядом окружающих на ее изуродованную руку она делала его все глубже, достигнув основания собственного естества. Здесь она уткнулась в коренную породу, из которой забил чистый волшебный ключ. Ей стало безразлично мнение других людей, потому что она уяснила свою собственную суть. Она была женщиной. Она была королевой.

Заклинание было завершено, оно сияло между Теравианом и Эйрин – ясная, как звездный свет, сеть, висящая в тени, которая была темнее самой смерти.

– Я не вижу быка! – рявкнула Шемаль. – Что ты делаешь, юноша? Ты творишь заклинание, и я это вижу! Не пытайся обмануть меня еще раз, иначе я перережу тебе горло!

Она схватила принца за волосы и приставила к его горлу острие меча.

– Давай! – мысленно выкрикнула Эйрин.

Вместе с Теравианом они набросили сияющую сеть на некромантку.

На фоне Паутины Жизни Шемаль казалась пустым местом, где не было никаких нитей. Сияющая сеть полностью окутала ее, высветив очертания фигуры. В тот же миг тень внутри сети обнаружила дыру, оставленную в груди злобной волшебницы мечом короля Бореаса. Тень молниеносно влетела в нее, и сеть исчезла. Магический ритуал был завершен.

Эйрин и Теравиан открыли глаза. Шемаль попятилась назад и, выронив меч, вскинула руки над головой. Ее кожа покрылась паутиной черных шрамов, похожих на трещины на фарфоровой чашке. Прямо на глазах у Эйрин этих шрамов становилось все больше и больше. Руки некромантки затряслись. Шрамы – еще более темные и крупные – появились и на лице у Шемаль.

– Что вы сделали? – прошипела она. Затем ее голос сорвался на пронзительный крик. – Что вы сделали со мной, мерзкие дети?!

– Теперь ты не жива и не мертва! – ответил Теравиан, не сводя с нее глаз. – Мы дали тебе то, чем ты никогда не обладала. Мы подарили тебе жизнь. Ты стала простой смертной!

– Нет! – завизжала Шемаль.

В ее голосе было столько злобы и ненависти, что люди были вынуждены зажать уши, а лошади испуганно заржали. Над некроманткой подобно стае ворон повисли черные тучи. Опустившись ниже, они полностью закрыли ее и взмыли вверх. Шемаль исчезла.

Эйрин бросила на принца удивленный взгляд.

– Она умерла?

– Нет, по крайней мере пока еще нет. Она всего лишь улетела от нас. Но теперь Шемаль стала смертной. Она почувствует тот тяжкий груз, который по ее воле висел над всем миром. Она больше не вернется. Эйрин, пожалуйста, помоги мне.

Теравиан приподнял Бореаса с земли, держа его за плечи. С помощью Эйрин он положил его голову себе на колени. Губы короля были покрыты кровью, а кожа приобрела пепельный оттенок. Глаза его были закрыты.

– Он мертв, – сказал Теравиан, как будто не веря собственным словам. – Он был так силен. Мне никогда не стать таким сильным, как он. Но только я жив. А его больше нет.

Не в силах что-то ответить, Эйрин лишь качнула головой. Сердце ее разрывалось от горя. Дрожащей рукой девушка прикоснулась к лицу короля и почувствовала, что жизнь уже почти покинула его сильное тело. Словно только что потухшая на ветру свеча, в которой осталась еще последняя искорка света и которая еще не утратила тепла.

– Я люблю тебя! – крикнула она, обращаясь к темно те. – Мой король, мой истинный отец! Я люблю тебя всем сердцем!

В ответ она не услышала ни единого слова, только почувствовала тепло, любовь и гордость. Он не чувствовал боли, он ни о чем не жалел.

Эйрин заплакала, будучи не в силах сдержать слез.

– Я все еще чувствую его.

Теравиан крепко взял ее за плечи.

– Скажи ему. Скажи, что я не предавал его. – По его щекам текли слезы. – Скажи ему, что я готов отдать за него жизнь.

Эйрин посмотрела принцу прямо в глаза.

– Он знает это.

Свеча погасла, и стало темно. Нить, светившаяся, как раскаленная сталь, потемнела. Бореас, король Кейлаванский умер.

Тишину прервал стройный хор низких голосов. Вокруг Бореаса и его близких собрались люди, пожелавшие оплакать покойного.

– Да пребудет он отныне в покоях Ватранана!

– Да принесет его кровь жизнь этой земле!

– Да будет восседать он на деснице Ватриса, овеваемый ветрами Ватранана!

Эйрин почувствовала нежное прикосновение к плечу.

– Сестра!

Она обернулась и встретилась с взглядом карих глаз Лирит, которая выглядела так же, как и раньше, – стройной, с гладкой темной кожей. Она схватила руку подруги своей изуродованной рукой.

– Ты цела. С тобой ничего не случилось! – воскликнула Эйрин. – Слава великой Сайе, ты цела и невредима!

– Невредима, насколько это только возможно, – улыбнулась Лирит. – Это все благодаря тебе. Твои чары одержали верх над заклятием некромантки.

– Думаю, благодаря этому удалось достичь большего, бешала.

Девушки обернулись и посмотрели на Сарета. Тот указывал куда-то вниз, себе под ноги. Они не сразу поняли, что он имеет в виду. Одна нога была в кожаном сапоге, вторая оставалась босой. В руках морниш держал свою старую деревянную ногу.

Лирит радостно подпрыгнула и бросилась Сарету на шею.

– Сарет, дорогой мой!

Он крепко обнял ее.

– Бешала! Любимая! – повторял он, гладя ее по голове. Эйрин посмотрела на собственные руки. Правая осталась такой же, как и была. Почему же магия не исцелила ее, как и ногу Сарета?