В тот же миг я краем глаза уловила движение у руля. Я открыла было рот, чтобы закричать, но не смогла выдавить ни звука, однако Джейми как раз взглянул на меня, и, что бы ни отразилось на моем лице, этого оказалось достаточно. Оглянувшись, он без промедления кинулся на Гвинейского Дика, который, вытащив откуда-то спрятанный нож, собирался напасть на Йена, неосмотрительно повернувшегося спиной.

Йен оглянулся, увидел, что происходит, и, сунув пистолет в руки удивленного мистера Смита, ринулся в трепыхающийся клубок человеческой плоти, перекатывающийся под качающимся румпелем. Потеряв управление, корабль замедлился, паруса повисли, и он начал опасно крениться.

Я сделала пару шагов по наклонившейся палубе и аккуратно выхватила пистолет из рук мистера Смита. Он ошеломленно посмотрел на меня и моргнул.

– Не то чтобы я вам не доверяла, – извинилась я. – Просто, учитывая все обстоятельства, не хочу рисковать.

Спокойно и методично я проверила пистолет. Он был заряжен и взведен. Хорошо, хоть не выстрелил сам по себе, пока мы вырывали его друг у друга! Я прицелилась в самую гущу потасовки, ожидая, кто первым из нее вынырнет.

Мистер Смит, переводя взгляд с меня на дерущихся, медленно попятился прочь, осторожно поднимая руки.

– Я… тогда… буду наверху, – сказал он. – Если вдруг понадоблюсь.

Исход схватки, конечно, был предрешен, но мистер Дик показал себя достойным звания британского моряка. Йен медленно поднялся на ноги, чертыхаясь и прижимая руку с рваной раной на предплечье к рубашке, испачканной кровью.

– Этот двуличный ублюдок меня укусил! – бушевал Йен. – Чертов нехристь-людоед!

Пнув своего недавнего врага, который застонал от удара, но не пошевелился, Йен злобно выругался и схватил болтающийся румпель. Медленно подвигал его вперед и назад в поисках направления. Корабль выровнялся, и паруса вновь наполнились ветром.

Джейми скатился с распростертого тела мистера Дика и сел возле него на палубе, свесив голову и пытаясь отдышаться. Я опустила пистолет и поставила на предохранитель.

– Как ты себя чувствуешь? – для проформы спросила я у Джейми.

Сама я ощущала странное спокойствие и отстраненность.

– Пытаюсь вспомнить, сколько жизней у меня осталось, – ответил он, хватая ртом воздух.

– Думаю, четыре. Или пять. Неужели ты всерьез считаешь, что сейчас был близок к смерти?

Я взглянула на мистера Дика, чье лицо выглядело ужасно. У самого Джейми на щеке было красное пятно, которое через пару часов, несомненно, станет черно-синим. Еще он держался за живот, но в целом выглядел невредимым.

– А то, что я чуть не умер от морской болезни, считается?

– Нет.

Опасливо поглядывая на валяющегося рулевого, я присела возле Джейми на корточки, чтобы как следует его рассмотреть. Красный свет заходящего солнца заливал палубу, и потому было невозможно понять, какого цвета сейчас лицо Джейми. Джейми протянул руку, и я отдала ему пистолет, который он заткнул за ремень, где, как я заметила, уже висел кинжал в ножнах.

– Ты даже вытащить его не успел? – кивнула я на кинжал.

– Я не собирался никого убивать. Он же не умер, да? – С заметным усилием Джейми встал на четвереньки и немного отдышался перед тем, как рывком подняться на ноги.

– Нет. Очнется через пару минут.

Я посмотрела на Йена, который отвернулся, но язык его тела был весьма красноречив. Напряженные плечи, покрасневшая шея и напрягшиеся мускулы предплечий выдавали злость и стыд, оно и понятно. Но в сгорбленной спине Йена ощущалось безнадежное отчаяние. Я никак не могла себе этого объяснить, пока в голову не пришла одна мысль. Я вдруг поняла, отчего он потерял бдительность, и странное ощущение спокойствия мгновенно исчезло, уступив место ужасу.

– Ролло! – прошептала я, хватая Джейми за руку. Удивленный, он взглянул на Йена и перевел полный смятения взгляд на меня.

– О господи, – тихо произнес Джейми.

Акупунктурные иглы были не единственной ценной вещью, оставшейся на борту «Чирка». Ролло многие годы был самым близким другом Йена. Плод случайной любви суки ирландского волкодава и волка, огромный и свирепый, он до такой степени пугал матросов «Чирка», что Йен запер его в каюте. В противном случае пес, возможно, вцепился бы зубами в горло капитана Стеббингса, когда моряки схватили Йена. Что сделает Ролло, когда поймет, что Йен исчез? И что могут сотворить с ним капитан Стеббингс и его люди или команда «Чирка»?

– Господи Иисусе. Они пристрелят пса и выкинут в море, – озвучил Джейми мои мысли и перекрестился.

Я вспомнила о рыбе-молоте и содрогнулась. Джейми крепко сжал мою руку.

– О господи, – снова очень тихо произнес он. Постоял секунду в раздумье, потом отпустил мою руку и встряхнулся, почти как Ролло после купания.

– Я должен переговорить с командой, и нам нужно их накормить… Так же, как и моряков в трюме. Может, спустишься вниз, саксоночка, и посмотришь, что там с камбузом? Я только… скажу словечко Йену сначала.

Я увидела, как дернулось его горло, когда он взглянул на Йена, который неподвижно, словно вырезанный из дерева индеец, стоял у руля; уходящий свет резко очерчивал его бесстрастное лицо.

Кивнув, я неловко зашагала к черной зияющей дыре сходного люка и спустилась в темноту.

* * *

Камбуз располагался под палубой, в дальнем конце общей столовой, и был не более чем комнатушкой размером четыре на четыре ярда. Там обнаружилось нечто, похожее на невысокий кирпичный жертвенник, в котором горел огонь, а также несколько шкафов на переборке и подвесная штуковина, на которой висели котлы, прихваты, тряпки и другая кухонная утварь. Найти камбуз оказалось нетрудно: печка все еще светилась тусклым красным жаром, и, слава богу, там тлели несколько угольков.

Под маленьким столом стояли ящики с песком и углем, а еще корзина щепы для растопки, и я тут же принялась возвращать к жизни огонь, над которым висел котел. Когда корабль накренился, немного содержимого выплеснулось через край и пригасило пламя, оставив на одной стороне котелка липкие потеки. «И снова повезло», – мелькнуло у меня в мозгу. Ведь если бы варево не притушило большую часть огня, содержимое котла давно бы уже выкипело и подгорело, и мне пришлось бы готовить какой-никакой ужин с нуля.

Возможно, в буквальном смысле с нуля. Рядом с камбузом высились несколько поставленных одна на другую клеток с курами, дремавшими в теплой темноте. Но от моих перемещений они проснулись и принялись хлопать крыльями и квохтать, взволнованно поворачивая глупые головки; из-за деревянной решетки подслеповато глядели красноватые глаза-бусинки.

А вот интересно, есть ли на корабле другая живность? Но если и была, то, слава богу, обитала она не на камбузе. Я хорошенько перемешала клейкое варево, напоминавшее мясное рагу, и принялась искать хлеб. Я точно знала, что здесь где-то должно быть что-то мучное: моряки ели либо галеты, называя так пресные корабельные сухари, либо «мягкий хлеб» – любой хлеб на опаре, хотя слово «мягкий» часто бывало весьма неточным определением. Тем не менее у них должен быть хлеб. Где?