Джем отвернулся от окна, ветер разметал его волосы. В колдовском свете они напоминали расплавленное золото.

— Что это? — изумленно спросил он.

Тесс улыбнулась:

— Мой ангел.

Было поздно, и глаза Магнуса Бейна закрывались от усталости. Он положил «Оды» Горация на край стола и рассеянным взглядом посмотрел на черное мокрое стекло. Окна его комнаты выходили на площадь, сейчас темную и безлюдную.

Последнее время он жил в доме Камиллы, которая отсутствовала уже какое-то время. Магнусу вообще не нравилось сложившееся положение. Она оставила город сразу же после неудачи в лондонском доме де Куинси, и, хотя он написал ей о том, что опасность миновала, она не торопилась возвращаться. Конечно, ей хотелось как можно скорее снова встретиться с ним, но мести своего клана она боялась намного больше.

Впрочем, он тоже мог уехать… Позабыть о роскошной, праздной жизни и отправиться скитаться по свету. Этот дом, слуги, книги, даже его одежда — все принадлежало Камилле. В свое время он прибыл в Лондон ни с чем и до сих пор не удосужился обустроить быт. Не то чтобы Магнус не мог заработать. В прошлом он был богат, но деньги всегда тяготили его. И в Лондоне он все это время оставался лишь потому, что надеялся снова увидеть Камиллу.

Громкий стук в дверь прервал его размышления. Он обернулся и увидел застывшего в дверном проеме Арчера, верного раба Камиллы на протяжении вот уже многих лет. Лакей ненавидел Магнуса, потому что чувствовал, что его связь с хозяйкой последнюю до добра не доведет, однако чувства свои был вынужден держать при себе.

— Вас хотят видеть… сэр. — Арчер сделал паузу перед «сэр», так что уважительное обращение прозвучало скорее как оскорбление.

— В этот час? Кто?

— Один из нефилимов. — Отвращение звучало в каждом слове лакея. — Он говорит, что у него к вам срочное дело.

Он подумал, что, скорее всего, это была Шарлотта. Во всяком случае, больше ни с кем из нефилимов он дела не имел. В течение нескольких дней по ее просьбе он помогал Анклаву, стирая испуганным мирянам — членам «Клуба Преисподняя» память. Но теперь все было закончено. Неприятная работа, но Клэйв, как всегда, хорошо платил. Да и вообще с нефилимами не стоило ссориться…

— Он насквозь промок, — немного помолчав, добавил Арчер.

— Промок?

— Идет дождь, сэр, а джентльмен без шляпы. Я предложил просушить его одежду, но он отказался.

— Очень хорошо. Проводи его ко мне.

Губы Арчера расползлись в ехидной улыбке.

— Он ожидает вас в гостиной. Я решил, что он мог бы немного согреться у огня.

Магнус вздохнул. Он, конечно, мог потребовать, чтобы Арчер проводил гостя в библиотеку — место, которое он любил в доме больше всего. Но в конце концов решил не связываться. Арчер и без того в последние дни пребывал в дурном расположении духа.

— Очень хорошо.

Довольный, Арчер бесшумно исчез, а Магнус с тяжелым вздохом направился в гостиную. Дверь была закрыта, но чародей видел выбивающийся из-под двери свет: в комнате ярко горел камин.

Это была любимая комната Камиллы. Она сама украсила ее. Стены были обиты шелком насыщенного красного цвета, сделанная на заказ мебель — из розового дерева. Окна, выходившие на площадь, были закрыты бархатными занавесками, доходящими до самого пола. Сквозь плотную ткань даже в яркий солнечный день не проникал ни один лучик. Кто-то стоял у камина, заложив руки за спину… кто-то стройный, кто-то с темными волосами. Когда поздний гость обернулся, Магнус сразу признал его.

Уилл Херондэйл.

Он, как и сказал Арчер, вымок с головы до ног, и дождевые капли стекали с его волос и бежали, похожие на слезы, по щекам. Впрочем, такие мелочи его, судя по всему, не заботили.

— Уильям? — удивленно произнес Магнус. — Что, спрашивается, ты делаешь здесь в такой час? Что-то опять случилось в Академии?

— Нет. — Голос Уилла прозвучал так, словно он задыхается. — Я здесь по собственной инициативе. Я нуждаюсь в вашей помощи. И… больше нет никого, к кому я мог бы обратиться.

— Действительно? — Магнус посмотрел на юношу более внимание.

Уилл был красив; Магнус за свою долгую жизнь влюблялся много раз, и обычно красота любого вида волновала его, но только не красота Уилла. Магнус чувствовал в этом юноше что-то темное и страшное, и это чувство мешало ему наслаждаться его красотой. Казалось, что Уилл не имел никакого отношения к реальному миру.

И вот теперь этот юноша стоял перед ним. Его белое, как снег, лицо ярко контрастировало с черными, как ночь, волосами. Кулаки он сжимал с такой силой, что дрожали руки. Казалось, что еще немного — и переполняющие его чувства разорвут его изнутри.

Магнус повернулся и запер дверь гостиной.

— Очень хорошо, — кивнул он. — Расскажи, что случилось…

Лондон «Механического ангела» — это город одновременно реальный и нереальный, хорошо нам известный и уже порядком подзабытый. Тем не менее я старалась максимально точно воспроизвести географию английской столицы Викторианской эпохи, хотя конечно же там никогда не было никакого Института, и тут уж я дала волю своей фантазии. Однако раньше в Лондоне действительно стояла церковь Всех Святых. Она сгорела во время Большого пожара в 1666 году, когда погибло больше половины города. Правда, находилась она на улице Хайт Темз, а не на улице Флит, куда я ее поместила. Те же, кто хорошо знаком с Лондоном, несомненно, узнают Институт в церкви Святой Бригитты, чьи острые шпили так полюбили журналисты и издатели. Правда, в «Механическом ангеле» я ни слова не говорю о ней, так как Институт как раз и занял ее место. В Лондоне есть Карлтон-сквер, но нет Карлетонской площади, а вот мост Блэкфайерз, Гайд-парк — это реально существующие места, о которых я много читала. Иногда я думаю, что все города имеют своих теневых двойников, где накапливается память о значительных событиях и знаменитых местах уже после того, как события произошли, а места — исчезли. К примеру, «Таверна дьявола» на углу Флит-стрит и Канцелярский переулок, где пили Сэмюэл Пепис[119]и доктор Сэмюэл Джонсон[120], была уничтожена в 1787 году, но мне захотелось, чтобы Уилл смог посетить ее «тень» в 1878-м.

Поэтические эпиграфы в начале каждой главы взяты из произведений, с которыми могла бы быть знакома Тесс, так как они были либо написаны до ее рождения, либо созданы современными авторами. Исключения — поэма Киплинга в начале четырнадцатой главы, которая была издана приблизительно двадцатью годами позже, и «Песня реки Темзы» Элки Клок в начале книги, которая была написана именно для этого романа. Полную версию поэмы можно найти на веб-сайте автора: elkacloke.com