не только провести полезный обмен мнениями, но и выразить совместную решимость продолжать переговоры по сокращению стратегических вооружений (СНВ), достичь промежуточного американо-советского соглашения о сокращении арсеналов химического оружия, и, конечно, достичь соглашения о сокращении обычных вооруженных сил в Европе (ДОВСЕ)58.

Президент Буш использовал этот случай, чтобы продвинуть двусторонние экономические отношения "за пределы сдерживания". Он похвально проявил инициативу, предложив шаги по нормализации торговых отношений путем перспективного предоставления статуса наиболее благоприятствуемой нации (РНБ), что позволит устранить дискриминационные торговые ограничения. Он также пообещал добиваться устранения законодательных барьеров для кредитов. В более широком смысле Буш пообещал поддержать статус советского наблюдателя в Генеральном соглашении по тарифам и торговле, помогая тем самым ввести Советский Союз в мировую экономическую структуру по мере проведения экономических реформ. По словам Горбачева, их беседа дала "политический импульс, которого не хватало, чтобы наше экономическое сотрудничество набрало обороты". Он был явно доволен и подтвердил советские усилия "резко изменить нашу экономику в сторону сотрудничества с другими странами, чтобы она стала неотъемлемой частью мировой экономической системы". Эти инициативы Буша не требовали финансирования со стороны Конгресса, хотя снятие законодательных ограничений на экспортные кредиты и статус РНБ требовало согласия Конгресса.

Наиболее противоречивой областью обсуждения была тема региональных конфликтов, особенно вопрос об оружии, отправленном из Никарагуа повстанцам в Сальвадоре. Но разница во взглядах, хотя и реальная, была ограниченной. Горбачев согласился с Бушем по поводу свободных выборов в Никарагуа, противодействия передаче оружия сальвадорским повстанцам и решения конфликтов в регионе политическими средствами. Горбачев объяснил, что никарагуанцы дали Советам заверения в том, что они не будут посылать оружие. Буш с полным основанием настаивал на том, что Никарагуа по-прежнему посылает оружие, но он принял рассказ Горбачева и обвинил Даниэля Ортегу во лжи Горбачеву. Два месяца спустя, когда сандинисты проиграли выборы в Никарагуа, Советский Союз поддержал переходный период.

В целом, для промежуточного саммита было сделано немало. Но самым важным прямым следствием стало установление уверенного диалога между двумя мужчинами. Их взаимопонимание стало очевидным, когда они совместно отвечали на вопросы на беспрецедентной (хотя и незапланированной) совместной пресс-конференции по завершении встреч. Саммит на Мальте сделал для Буша и Горбачева то же, что авиаперелет в Вайоминг сделал для Бейкера и Шеварднадзе: установил подлинное взаимное уважение и доверие.

Один показательный пример нового понимания произошел после того, как Горбачев в частном порядке пожаловался на неоднократные ссылки Буша на развитие событий в Восточной Европе как на триумф демократических ценностей; Горбачев сказал, что это общие универсальные ценности, которые сейчас утверждает Советский Союз. Буш не задумался над этим различием и не понял, что его формулировка несет в себе непреднамеренный оскорбительный и политически опасный оттенок с советской точки зрения.

В своем выступлении в Брюсселе по пути домой с саммита, где он встречался с союзниками по НАТО, президент Буш там упомянул о необходимости положить конец разделению Европы и Германии в соответствии с "ценностями, которые являются общепризнанными". И в своем новогоднем поздравлении советскому народу несколькими неделями позже он снова сослался на демократические и человеческие ценности. В Брюсселе он также подчеркнул, что реакция Горбачева на ситуацию в Восточной Европе, его принятие мирных перемен и его готовность принять непропорционально большие сокращения обычных вооружений в Европе "заслуживают" и даже "требуют" нового мышления, как и мы.

Наступала новая эра. Как выразился Горбачев на Мальте, "мир покидает одну эпоху, "холодная война ", и вступает в новую".

Две недели спустя Шеварднадзе нанес визит в штаб-квартиру НАТО в Брюсселе - символический шаг, который в начале года показался бы немыслимым. Очевидно, что холодная война быстро угасала.

Всего несколько недель спустя, 24 декабря, в необычной иллюстрации того, как быстро и насколько сильно меняющаяся ситуация в Восточной Европе повлияла на американское мышление и политику США в отношении Советского Союза, государственный секретарь Джеймс Бейкер заявил, что Соединенные Штаты будут возражать, если Советский Союз и его союзники по Варшавскому договору "сочтут необходимым вмешаться [военной силой Государственный секретарь Джеймс Бейкер заявил, что Соединенные Штаты не будут возражать, если Советский Союз и его союзники по Варшавскому договору "сочтут необходимым вмешаться [военной силой] от имени оппозиции" свергнутому режиму Чаушеску в Романии, чтобы предотвратить широкомасштабное кровопролитие или поражение противников. Достоинства такого приглашения к вмешательству были сомнительны, и оно не было востребовано или оценено в Москве, но это было замечательным отражением основного сдвига в мировоззрении в сторону восприятия Советского Союза как силы, способствующей позитивным изменениям в мире, вместо того, чтобы считать его постоянным источником дестабилизации и угрозы. Трудно было бы найти более яркий пример, отражающий американское признание окончания холодной войны.

Также 24 декабря, на исходе 1980-х годов, журнал Time, который двумя годами ранее выбрал Горбачева Человеком года, выбрал его для еще более значительной сигнальной чести Человека десятилетия.

 

Великий перелом. Окончание Холодной войны

 

В 1990 году политика США в отношении Советского Союза сместила акцент с задачи "сдерживания" на задачу выхода "за пределы холодного мира". После революции 89-го года в Центральной и Восточной Европе на первый план вышли задачи воссоединения Германии и переопределения европейской безопасности. Растущие проблемы внутри Советского Союза также все больше влияли на советскую и американскую политику и перспективы на будущее.

Президенты Буш и Горбачев открыли год обменом новогодними поздравлениями в обращениях к народам других стран. Буш подвел итоги встречи на Мальте, подтвердив, что Соединенные Штаты приветствуют и поддерживают"      амический процесс реформ в Советском Союзе", заверив своих слушателей, что "Запад не ищет никаких преимуществ от внеординарных изменений, происходящих на Востоке". Он упомянул о "разделении демократических ценностей" между Востоком и Западом и приветствовал президента Михаила Горбачева как "хорошего партнера по миру". Горбачев в туме отметил, что два президента согласились, что "необходимо уйти от холодной войны" и что будущее может открыть перед нами "период подлинного сотрудничества". Он призвал посвятить новое десятилетие "сближению Соединенных Штатов и Советского Союза на основе общечеловеческих ценностей и баланса интересов ".

Под этой высокой плоскостью политических устремлений, какими бы искренними они ни были, в обеих странах оставались люди, которые не были уверены, означает ли это начинающееся сотрудничество конец конкурентного соперничества или просто перерыв перед конфронтацией. В Советском Союзе была запоздалая шоковая реакция на внезапную утрату советской гегемонии в Восточной Европе и военного паритета в европейских альянсах. Но даже в Соединенных Штатах, где окончание холодной войны, безусловно, означало резкое снижение угрозы, некоторые люди все еще были настороже и подозревали, что изменившаяся ситуация было слишком хорошой, чтобы быть правдой.

Два комментария в