– Кто такой Сервантес?

– Дон Кихот – знаешь? Санчо Панса?

– Испанцы? – уточнил Марко. – Это все известные в вашем мире писатели?

– Чушь какая-то! – не выдержал я. – Если мир начинает меняться, то он должен измениться радикально. Изменения все накапливаются и накапливаются, не должно быть уже ничего общего! Какие у вас страны? Мы – в Италии?

– Мы в Ватикане, – улыбнулся Марко. – А Ватикан в Италии, да. Он разделяет Италию на Северную и Южную.

– Час от часу не легче… США?

– Северные Штаты Америки?

– Соединенные Штаты Америки.

– Ну… есть.

– Развитая страна?

– Весьма. Одна из самых развитых. Канада, конечно, побольше…

– Бред! – с чувством сказал я. – Россия?

– Какая из? Северо-восточная Россия, Южно-Украинская или Сибирско-Дальневосточная? Это конфедерация.

Я не выдержал и потянулся за бутылкой с коньяком. С хорошим местным коньяком, произведенным во французской провинции Коньяк.

Коньяк не изменился.

– Лютер?

– Видный деятель Церкви.

– Ленин? Гитлер? Сталин? Черчилль?

– Черчилль, – обрадовался Марко. – Знаменитый английский писатель и философ. На мой взгляд – чересчур зануден, но…

– Почему так, Марко? Кто-то исчез вообще, кто-то написал другие книги, кто-то занялся в жизни другими делами. Допустим, это работа функционалов. Допустим, они вмешиваются не сотни, а тысячи лет. Но такие изменения должны менять мир полностью, а он изменен выборочно!

– Именно так. А Вероз, в котором нет нефти? Там изменения должны были произойти еще в доисторические времена. Глобальные, геологические. И при этом даже в Верозе ты найдешь знакомые имена и людей, которые занимаются тем же, чем в Демосе или у нас.

Марко налил коньяк и себе. С сочувствием посмотрел на меня:

– Ты пытаешься за пару часов найти ответ на вопросы, над которыми наш мир бьется уже столетие. Оставь, Кирилл.

– Должен быть ответ, – упрямо сказал я. – Может, он на поверхности, просто у вас взгляд замылился.

– Замылился?

Я объяснил, что это значит.

– Может быть, – легко согласился Марко. – Мы отличны от вас. Вы – техники, мы – биологи.

– У нас бы сказали «генетики»… Не знаю только, как вам удается заниматься генной инженерией без электронных микроскопов и прочей лабуды…

– С Божьей помощью, – улыбнулся Марко.

– Ага. И, наверное, с помощью какой-нибудь медузы… «глаза архангела»… Марко, кардинал сказал, что нам не помогут. Что ваши солдаты не станут защищать наш мир.

– Каждый достоин лишь того мира, который он способен защитить сам, – твердо сказал Марко. – Приди мы к вам, пусть даже с бескорыстным желанием помочь, – чем бы это кончилось? Ваши обычаи ужаснули бы нас, наши – вас. У вас огромное количество атеистов, они согласятся принять помощь? А мусульмане? Тем более – помощь в борьбе против неизвестного врага, не особенно и беспокоящего вас.

– А если тайно?

– Тайно не получится. Это будут не поединки рыцарей на уединенных ристалищах. Это будет война – на улицах ваших городов и сел. Будут гореть здания, умирать женщины и дети… вы готовы платить такую цену? Мы заплатили – но мы сами приняли это решение.

– Знаете, Марко, я стал вас уважать, – честно сказал я. – Мне понравился Вероз… я был всего в двух городах, но они хорошие. И ваш мир… хоть я его и не знаю толком, мне тоже симпатичен. Вы правы, вам не надо вмешиваться.

Марко развел руками.

– Но только что нам делать… – пробормотал я. – За мной, кстати, просто-напросто охотятся!

– Хотите – оставайтесь у нас, – легко предложил Марко. – Убежище мы, конечно же, вам дадим. Если хотите – то и вашей семье, друзьям. У нас уже не те времена, когда даже отрекшихся функционалов ссылали на закрытые поселения. Живите и радуйтесь. Я полагаю, что человек вашего характера – я имею в виду технический склад ума, присущую вам энергию и отвагу… нет, нет, не улыбайтесь, в вас все это есть!.. – найдет себя в нашем мире.

– А соблазнительно, – сказал я. – Честное слово.

И я почти не лукавил. Когда через пять минут я укладывался в постель в одной из отведенных мне комнат, я обдумывал это предложение на полном серьезе.

Правит здесь церковь, ну и что? Все-таки церковь привычная, заповеди знакомые. Никого не принуждают, свобода совести… Телевизоров нет? И прекрасно! Компьютеров… ну, обидно, конечно.

Зато есть поле для деятельности! Пойду работать генетиком. Буду выводить живые компьютеры! У нас и то уже сплошь и рядом рассуждают, можно ли построить компьютер из живой материи. А здесь, где тепловизоры и ультрафиолетовые детекторы лепят из медуз, это будет гораздо проще. В конце концов, это тоже Земля, пусть и другая. Сервантеса у них нет, зато Свифт своего Гулливера в целый сериал расписал! Во всем есть и плюсы, и минусы…

Коньяк у них хороший, табак не запрещен… и девушки красивые. Хотя, конечно, на этих воинственных кармелиток глаз не положишь…

Уснул я с самыми мирными мыслями.

Хотя, возможно, коньяк из чужой Франции тоже этому способствовал.

Разбудило меня пение птицы за окном. Я оторвал голову от подушки и недоуменно посмотрел в окно.

Уже рассвело, на голубом небе не было ни облачка. Пушистая зеленая ветка качалась за открытым окном. Маленькая птичка – лазурное тельце, малиновые крылышки, размером чуть крупнее синицы, сидела, крепко вцепившись в раскачивающуюся ветку, и пела:

Новый день пришел, друг мой,

И любовь пришла в твой дом,

Солнце в небе голубом

Поскорей глаза открой!

Голосок у птички был тоненький, но не писклявый. Приятный такой голосок, словно пела девушка вдалеке.

Увидев, что я смотрю на нее, птичка чирикнула и перепорхнула по ветке чуть дальше. Я снова уронил голову на подушку.

Птичка-будильник? Или птичка-будильник-метеостанция?

Просыпайся, милый друг,

Вознеси Творцу хвалу,

Ля-ля-ля, ля-ля-лу,

Так прекрасно все вокруг!

– Кыш, несчастная! – воскликнул я. И, вспомнив манеру выражаться Андрея из Орысултана, добавил: – Умолкни, дочь греха и мачеха расслабления!

Тон, во всяком случае, птичка поняла. Недовольно зачирикала и улетела.

Нет, ну а чему удивляться? Волнистые попугайчики говорить умеют? Умеют. Остается добиться лишь того, чтобы голосок у них стал приятнее. И выучить нескольким песням. Если с неба каплет, то пусть поют: «Легкий дождичек услада и для травки, и для сада!» Если небо обложило конкретно, то пусть голосят: «Тень-тень-тилитень, зарядило на весь день!»