«Он что, за дверью стоял или как?» – мысленно покачала головой Лика, вставая и склоняя перед императором голову.

Блистающий был одет точно в такую же хламиду, как и она. К ритуалам в империи отношение было самое трепетное.

«Все по слову ритуала, все во славу ритуала», – с иронией констатировала Лика.

– Пойдемте, графиня, – сказал император тихо, повернулся и вошел в ту же дверь, из которой только что появился. Ни слуг, ни охраны видно не было. Вдвоем они вошли в лифт, поднялись на самый верх, прошли довольно длинным коридором и вышли на маленькую площадку, в центре которой одиноко стоял самый обычный флаер.

– Скажите, графиня, – спросил император, когда флаер поднял их в небо и понес в сторону храма Айна-Ши-На. – Каково это, вернуться в мир через семь десятков лет?

«Интересный вопрос», – отметила Лика, но вот интересного ответа на этот вопрос у нее не было. Она попыталась представить себе «верный» ответ, то есть то, как бы она ответила на него, если бы ей довелось стать настоящей «спящей красавицей».

– Удивление, – сказала она. – Потом гнев. А затем принятие неизбежного. В конце концов, и в таком повороте судьбы есть своя прелесть.

Подумав над сказанным, она пришла к выводу, что добавлять ничего не будет.

Император некоторое время молчал, вероятно, тоже размышляя о том, что сказала ему Лика.

«Ну, никаких таких глубоких мыслей я ему не подарила», – с сожалением решила она.

Но вполне возможно, что император думал сейчас совсем о другом или не думал вовсе. Читать мысли Лика не умела.

– Что значит быть гегх? – спросил он вдруг.

«Что значит быть гегх? Хороший вопрос!» Особенно если отвечать на него должна она.

– Прошу простить меня за дерзость, ваше императорское величество, – сказала Лика. – Но представьте себе на минуту, что тогда, в сражении на Ледяной, победили гегх. И вот прошли столетия. Аханки все еще существуют, хотя их осталось немного. Они полноправные граждане гегхской империи, хотя до сих пор все еще аханки, а не гегх. Они помнят все, что было, но и им не забыли ничего. Вопрос лояльности, естественно, уже давно не стоит. Жизнь продолжается, и вы всего лишь аханк, пусть даже знатный, живущий в среде гегх, которые построили империю с вами вместе, но вместо вас, и правят империей во благо всех населяющих ее граждан, в том числе и вас.

– Спасибо, графиня, – сказал после секундной паузы император. – Вы дали исчерпывающий ответ. Я вас понял.

Молчание продолжалось почти до самой посадки. Уже были видны здания храмового комплекса, залитые светом двух лун, когда император заговорил снова:

– Скажите, графиня, как вы оцениваете внешнее и внутреннее положение империи?

«И к чему бы это все? – удивилась Лика, услышав вопрос. – Он мне что, экзамен по обществоведению устраивает?»

«Ситуация в империи, – сказала она себе. – А какая, кстати, сейчас ситуация в империи?»

– Извините, ваше величество, но мне нечего вам ответить. Я не думала над этим, – сказала она, ожидая какой угодно реакции – скорее всего никакой, но не той, которая последовала.

– Напрасно, – сказал император, помолчав некоторое время. – Вам следует изучить эти вопросы со всей тщательностью.

«И с чего бы это вдруг?» – искренне удивилась Лика.

Между тем флаер плавно приземлился на пустынной площадке напротив входа в некрополь аханских императоров. Некрополь окружала высокая стена, сложенная из битого необработанного камня. Насколько знала Лика, главный вход – кованные из бронзы ворота с вырубленными из кроваво-красного гранита быком и медведем по сторонам – находился на противоположной стороне комплекса. Здесь же перед ними была лишь узкая железная калитка, врезанная в камень стены. Сейчас она была открыта и как бы приглашала их войти в город мертвых, единственным освещением в котором был все тот же лунный свет.

– Положение империи определяется двумя факторами, – сказал император, выходя из флаера и направляясь к калитке. Он не смотрел на Лику и даже не сделал намека на то, чтобы к ней повернуться. Но говорил он тихо, так что предполагалось, что она должна, чтобы слышать этот тихий невыразительный голос все время, идти сразу за его левым плечом.

– Извне нам угрожают ратай. На дальних границах разведанного космоса мы встретили и других потенциальных конкурентов, но реальную угрозу для нас представляют сейчас только ратай.

Император вошел в некрополь и неторопливо двинулся по аллее, обсаженной старыми дубами. Здесь было почти темно.

– Война, – сказал император, помолчав. – Нас ожидает Большая Война.

Он остановился около источника и опустил руки в чашу с водой для ритуального омовения.

– Это будет самая большая война за последнюю тысячу лет. – Император вытер руки куском красной ткани, приготовленной рядом с источником, и отошел в сторону, пропуская к воде Лику. Для нее была приготовлена зеленая ткань.

– Возможно, – продолжил свою мысль император ровным тихим голосом, – это будет последняя война. Для них или для нас.

«О чем он говорит? – с ужасом подумала Лика. – И что он говорит? И почему он говорит это именно мне?» – растерянно думала она. Такого разговора Лика не ожидала.

– Для войны нам потребуется мобилизовать все наши ресурсы, – продолжал объяснять император так, как если бы он был лектором в университете, а она его студенткой.

«Только мы ведь не в Первом меде, не так ли? – сказала себе Лика. – И он не лектор, а император. Вот в чем дело».

– Однако, – император обозначил значение того, о чем говорил, короткой паузой, – мы не можем резко нарушать баланс напряжений, существующий внутри империи. – Стабильность. Вот ключевое слово. Империя стабильна, и это благо. – Император снова шел по аллее, на этот раз обсаженной могучими кедрами. – Но, с другой стороны, это и главная опасность, существующая внутри империи. Оборотная сторона стабильности – косность.

Он остановился перед Памятным Камнем аханских королей. С минуту он стоял молча. Возможно, Блистающий молился, но может быть, и нет. Наконец он пошел дальше и почти сразу же заговорил снова, начав с того же места, где остановил перед тем свою мысль.

– Равновесие достигается балансом уровня довольства и степени страха, испытываемыми нашими подданными. Война снизит уровень жизни и соответственно вызовет недовольство. Нам придется увеличить давление страха, чтобы уравновесить недовольство плебса. Однако это опасно, так как содержит в себе потенциальную угрозу взрыва. Бесконечно играть с этими переменными нельзя.

Источником доходов могут стать новые колонии, – продолжал объяснять император. – Но колонизация тоже требует средств. Кроме того, для колонизации нужны активные люди, но их число ограничено, и они нужны на войне.

Он остановился перед безымянным надгробием, под которым лежали кости Седого Льва, и постоял с минуту, наблюдая игру теней на белом мраморе.