Адская боль в предплечьях и душевные страдания Макса слились воедино. Он скрежетал зубами, опасаясь, что из глаз вот-вот потекут слезы. Он не мог уйти, оставив Сиену с Рэндаллом Стайном. Что, если они больше никогда не увидятся?

— Я люблю тебя, — сказал он, уже зная, что проиграл.

Несколько гостей восхищенно вздохнули.

— Это твои проблемы, — бросила Сиена. — К сожалению, Макс, мне известно, чего стоит твоя любовь. Поэтому я скажу прямо: больше никогда не попадайся мне на глаза. Никогда!

Он умоляюще смотрел на Сиену, но она с достоинством отвернулась, напоследок сделав знак охране.

— Выкиньте его вон.

Уже ночью Сиена лежала в постели, беззвучно плача и стараясь не разбудить спящего Рэндалла.

Она ожидала от любовника вспышки ярости, учитывая, что Макс свалил его на пол и публично выставил слабаком. Однако по окончании вечеринки Рэндалл не сказал девушке ни единого резкого слова. Остаток вечера он не только не был мрачен, но и вполне веселился и даже отпускал шуточки насчет Макса.

— Мне очень жаль, — сказала Сиена, когда разошлись последние гости. — Наверняка ты считаешь меня виноватой в том, что произошло. Такой прекрасный прием был испорчен.

— Вот уж нет, — весело усмехнулся Рэндалл. — Ты же знаешь Голливуд. Местной публике нравятся скандалы с разборками.

Сиена изумленно посмотрела на любовника.

— То есть ты не злишься?

Рэндалл улыбнулся, взял ее за руку и повел в спальню.

— Нет, я не злюсь. Сегодня вечером мне открылась одна истина, которой я готов с тобой поделиться. Твой бывший парень — всего лишь мальчишка. Он глуп. Он — ничтожество. — При этих словах Сиена опустила глаза и закусила губу. — Этой ночью Макс Десевиль будет спать в спальне дома, который ему не принадлежит и который он не может себе позволить. А я… я буду спать в роскошном особняке, — Рэндалл широким жестом обвел спальню, — причем вместе с тобой.

Он притянул Сиену к себе и жадно поцеловал. Его дыхание было кисловатым от шампанского, но девушка постаралась этого не замечать. И то хорошо, что Рэндалл не злился за испорченную вечеринку. И все же Сиена почувствовала облегчение, когда ее любовник сразу же вырубился, стоило ему оказаться на кровати. Этим вечером она была не готова к сексу. Ей хотелось полежать тихонько, наедине со своими мыслями.

Правда, мысли эти были не слишком радужными. Как бы достойно она не держалась с Максом, в душе царило смятение. Зерно сомнения, упавшее на благодатную почву, дало свои всходы.

Нечего было и пытаться обмануться саму себя: Сиена все еще любила Макса.

Она не была уверена в том, что способна простить его предательство, но, без сомнений, все еще любила.

Но даже теперь (а может, даже более чем раньше) она сознавала, что пути назад нет. Одной любви было недостаточно. Макс сумел дотянуться до нее, несмотря на многочисленные преграды, а она оттолкнула его, публично унизила и прогнала.

Гордость была самым уязвимым местом Макса. Сиена знала, что делала, когда пыталась задеть его гордость. Это давало ей гарантию, что он больше не вернется.

Оглядываясь назад, Сиена чувствовала себя бесконечно старой и жалкой. Череда потерь — сначала дедушка, затем родители и Хантер, теперь Макс — казалась нескончаемой цепью. Сиена так хотела изменить ход событий. Ей удалось снова сойтись с Хантером и найти любовь, возможно, когда-нибудь ей даже позвонила бы мать… наивные фантазии глупой, избалованной девочки.

Мир оказался куда более жестоким, чем она ожидала.

Сиена осталась одна, без друзей и родных. Кто знает, что теперь думают о ней Инес и Марша? А давно позабытые Джейни и Патрик Кэш?

Думая об этом, она тихо плакала в подушку, опасаясь даже шмыгнуть носом.

Она расставалась с людьми быстро, словно отрезая острым ножом воспоминания и теплые чувства. Но они возвращались, терзая ее по ночам. Почему жизнь Сиены складывалась так странно? Не потому ли, что она торопилась избавиться от людей раньше, чем им приходила в голову мысль избавиться от нее?

Хантер был прав, целиком и полностью.

Она стала такой же, как Дьюк.

И, осознав это, Сиена заплакала так горько, словно ее душа могла вытечь из глаз на подушку и больше никогда ее не тревожить своей неясной болью.

Макс сбежал с холма, стараясь внимательнее смотреть под ноги, чтобы не вляпаться в коровьи лепешки, тут и там разбросанные на зеленой траве. За ним неслись трое хохочущих детей, возглавляемых Чарли. У каждого в руках был водяной пистолет с мощным помповым механизмом.

— Живым я вам не сдамся! — завопил Макс через плечо.

Неожиданно оступившись, он кубарем покатился по траве и, довольно ощутимо ударившись, остался лежать ничком, лицом вниз, прикрывая голову руками. При этом, не обращая внимания на ободранные колени, он смеялся.

Дети Аркеллов налетели на него как ураган и принялись обстреливать струйками воды. Волосы, футболка и шорты Макса вымокли насквозь.

— Получай, дядя Макс! — восторженно пискнула Мадлен, расстреляв весь водяной заряд пистолета ему за шиворот.

Резко перевернувшись на спину, Макс схватил девочку и опрокинул на себя, а она, хохоча, задрыгала ногами.

— Ладно, ладно, Мэдди, ты победила. — Он выпустил малышку и протянул ей руку для пожатия.

После этого двое мальчишек и Мадлен понеслись к дому, чтобы снова зарядить оружие водой, а Макс откинулся на травку, подставив лицо солнцу.

Стоял поздний июль, прошло полгода с того дня, когда Макс ворвался в дом Стайна с намерением забрать у него Сиену. После этого они не виделись. Спустя неделю после ужасного фиаско Макс собрал пожитки, продал на запчасти свою «хонду», попрощался с Хантером и вылетел в Англию. К тому моменту съемки короткометражек были окончены, актер (и начинающий продюсер) был удовлетворен, так что в Америке Макса ничто не держало. Он не желал жить не только в одном городе, но и на одном континенте с Сиеной, которую по-прежнему любил, но считал навеки потерянной.

Разумеется, Хантер пытался переубедить друга, но не преуспел и сдался. Аргументы Макса оказались слишком весомыми.

— Жизнь круто переменилась для всех нас, — сказал Макс другу по дороге в аэропорт, куда оба ехали в тягостном молчании. — Мне пора забыть о Сиене, уехать отсюда, где все дышит воспоминаниями о ней. Я должен найти свой собственный путь, а сделать это в Лос-Анджелесе невозможно, исходя из обстоятельств. Да и вам с Тиффани будет лучше вдвоем, вы и так слишком долго жили чужими проблемами.

Хантер пытался протестовать, но и он понимал, что Макс прав. Все, что ему оставалось, — уверить друга в том, что он всегда желанный гость в его доме, и пожелать ему удачи.