Утром немцы нашли в Остербеке 300 британских солдат, к полудню их число удвоилось[1311]. Раненых вывезли и оставили на тротуаре, чтобы позже собрать всех. Красивую деревню Остербек бои превратили в дикое место с рухнувшими деревьями и фонарными столбами, полное битых кирпичей, дорожных ям и оборванных проводов. Запах кордита и гари задержался здесь надолго. Единственным приятным ароматом был запах смолы от взорванных снарядами елей. Обер-лейтенант Фуллриде из дивизии Германа Геринга побывал в Остербеке тем утром. «Везде валяются мертвые немцы и англичане, – писал он в дневнике. – Деревья увешаны разноцветными парашютами, которыми англичане пытались снабжать свои войска. Здесь же и две наших “Пантеры” с обгоревшими экипажами внутри»[1312].

Всех пленных, кто мог ходить, согнали в одно место. По словам сержанта из 10-го парашютно-десантного батальона, немецкие офицеры действительно говорили пленным британцам: «Все, для вас война закончилась»[1313]. Один офицер развлекался, рассматривая растрепанного, очень маленького роста человека с сильно исцарапанным лицом, одетого в незнакомый темно-синий мундир. «Мне не нужны французы. Только англичане», – сказал он по-английски.

«Я вам не чертов “лягушатник”, – ответил боец. – Я из флота».

«Ты мне еще скажи, что плыл вверх по Рейну на подлодке», – ответил офицер[1314]. Оказалось, этот пленный был техник авиации ВМС, работал на аэродроме, где базировалась одна из транспортных эскадрилий. Ему предложили слетать в Арнем на одном из самолетов, и он согласился, решил помочь выталкивать грузы. Но самолет сбили, и ему ничего не оставалось, кроме как прыгнуть с парашютом вместе с командой. Лицо он расцарапал, упав в кусты.

Пленных отправили в Арнем под охраной: небритых, с красными от недосыпа глазами, с грязными повязками на ранах, в грязной форме. Они пели на марше, улыбались, показывали «викторию» всякий раз, когда видели немецких пропагандистов с камерой или фотоаппаратом. Мимо одной группы на старомодном велосипеде проехала голландка средних лет, которая во весь голос распевала по-английски «Боже, храни Короля». Это вызвало бурное ликование. Некоторые пленные пели «Интернационал» или «Бандьера росса», чтобы спровоцировать своих тюремщиков[1315]. Немцев поразила неизменная привычка британцев шутить в самой отчаянной ситуации. Пленный пилот планера, в грудь которого эсэсовец прицелился из винтовки Маузера, достав из кармана зеркальце, разглядывал отросшую щетину. С невозмутимым лицом он спросил солдата, были ли в городе танцы в этот вечер[1316].

Нескольких увели на допрос. Немецкие разведчики делали вид, будто заполняют бланки Красного Креста, чтобы узнать адрес и сведения о ближайших родственниках, и как бы ненароком задавали вопросы, имевшие важное военное значение, рассчитанные на неосторожных. Измученные люди, утратив бдительность, стремились сообщить семье, что живы, поэтому часто выдавали больше информации, чем просто имя, звание и номер.

Полковник Уоррек предупредил оставшихся врачей, что немцы намерены перевезти раненых в казармы в Апелдорне. На развалинах «Схонорда» «майор Фрэзер устроил травмпункт и накладывал гипс на переломы всем, кому мог, работал весь день и, несомненно, многим сберег кости, руки и ноги»[1317]. Уоррека удивило, что им помогали немецкие медики, в том числе штабной врач Скалка, но ему стало полегче. «Обращались немцы с нами уважительно, – писал Уоррек в отчете, – и в своем отношении к нам они были чрезвычайно корректны». Модель, явившись рано утром на командный пункт Биттриха на северной окраине Арнема, понятия не имел о том, что случилось ночью. «Биттрих, когда вы тут со всем разберетесь?» – потребовал он ответа. Биттрих тоже еще не слышал этой новости. Позже он утверждал, что за время боя почти не мылся и не брился, спал в кресле или в штабной машине. «Господин генерал-фельдмаршал, – ответил он, – вчера и позавчера мы бились так, как никогда прежде. Мы бросили против них все силы»[1318]. В этот момент на мотоцикле с коляской примчался вестовой и сообщил, что британцы прекратили сражаться.

«Ну слава богу!» – воскликнул Модель. Биттрих наконец-то смог отправить донесение: «Северный берег Недер-Рейна к западу от Арнема очищен от врага»[1319]. Теперь он мог сосредоточить свои войска к югу от Рейна, в Бетюве, но сначала он получил разрешение Моделя наградить Кнауста и Харцера Рыцарскими крестами. Он подсчитал и их потери. Из 3300 пострадавших 1100 были убиты[1320]. Потери британцев составили 1500 убитыми, 6458 захвачены в плен, из них 1700 ранены. Три дня спустя последняя цифра возросла до 1880[1321].

Немцы были очень довольны победой. «СС в очередной раз великолепно проявили себя и сыграли решающую роль в уничтожении английской 1-й парашютной дивизии», – сообщал в письме офицер люфтваффе[1322]. Один из подчиненных Крафта штурмманн Бангард заявил: «Победа в Арнеме вновь доказала нашим врагам, что Германия тоже все еще способна нанести решающий удар»[1323]. Боец дивизии «Гогенштауфен» хвастался в Велпе перед голландцами: «Мы вернемся в Париж к Рождеству!»[1324] А офицер, ответственный за журнал боевых действий ОКВ, утверждал, что союзники намеревались добиться такого же решительного поражения Германии от Нидерландов в мае 1940 года, но «боевой дух немцев оказался сильней и теперь»[1325].

Модель и Биттрих не позволили себе роскоши триумфа или самодовольства. Группа армий «В» выделила 363-ю народно-гренадерскую дивизию для развертывания на северном берегу Недер-Рейна, одновременно более мелкие подразделения объединяли для подготовки «к новым высадкам воздушного десанта»[1326]. Модель также распорядился подготовить 9-ю танковую дивизию и часть 116-й танковой дивизии к немедленному выдвижению для контратаки, которой требовал штаб фюрера, чтобы очистить Бетюве от союзников.