И вот наконец доктор прозрел и увидел, что его разумные, логические доводы, которые могут убедить любого отдельного человека, в отношении государств не работают: «К несчастью, в национальных делах не всегда правит разум, а порой страна может быть охвачена безумием, сметающим все расчеты». (В своей статье он, впрочем, не называл Бернгарди безумцем, не высказывался насчет его морального облика и был по отношению к нему ядовито-корректен.)

Англия в войну давно уже верила, но – благодаря своему флоту – считала себя непобедимой; доктор ясно видел, что она ошибается. В вопросах военной стратегии и тактики он наивным никогда не был, и если несколько лет тому назад он «в компании образованных людей» был едва ли не единственным человеком, отрицающим наличие опасности, то теперь он в той же компании и в том же одиночестве кричал о ней, а его не хотели слушать. Отсидеться на острове не удастся. Страна импортирует продукты (почти пять шестых общего потребления!) из других стран, в особенности из Франции. Если Германия нападет на Францию, Британии волей-неволей придется воевать и на континенте. Кроме того, на британский флот появилась управа – самолеты и подводные лодки. О тогдашней авиации Дойл говорил, что она «весьма пригодна для сбора информации», но пока что не способна изменить ход войны (и был, пожалуй, прав: хотя тяжелые бомбардировщики на Балканах в Первую мировую использовались, в целом применение военной авиации не было масштабным); субмарины – другое дело. В них Дойл видел главную и реальную опасность.

Уже к 1900 году некоторые страны имели небольшой подводный флот. Но англичане идею воевать с помощью субмарин не одобряли: адмирал Уилсон говорил, к примеру, что подводная лодка есть подлое и несправедливое средство – настоящие мужчины воюют лицом к лицу. К 1914-му, однако, Британия уже обладала крупнейшим в мире подводным флотом в 74 единицы. И все же когда адмирал Скотт заявил, что субмарины полностью изменят облик войны на море, ему почти никто не поверил. Но именно так думал Конан Дойл. Ни одна блокада не поможет против немецких субмарин; торговые суда, перевозящие продовольствие, будут ими уничтожены.

Просто «каркать» доктор Дойл никогда не любил: он предлагал конкретные меры. Во-первых, говорил он, надо не зависеть от иностранных продуктов, а производить все нужное дома, для чего поднять тарифы на импортное продовольствие. Во-вторых, следует производить подводные лодки самим, причем «грузовые», чтобы можно было перевозить продовольствие на них. В-третьих, необходимо построить под Ла-Маншем туннель – «дорогу жизни». (Такой проект ранее уже выдвигался – впервые он был предложен Наполеоном при заключении мирного договора между Англией и Францией; в 1880-м даже начали проходку тоннеля с обеих сторон пролива.) В 1913 году проект был вполне осуществим технически. В-четвертых, надо ликвидировать всеобщую воинскую повинность и вместо этого готовить компактные и мобильные территориальные войска для боевых действий на континенте. В-пятых, нужно учесть опыт Русско-японской войны и срочно разработать средства борьбы с плавучими минами.

В статье Дойл также касался «ирландского вопроса»: по его убеждению, перед лицом грозящей опасности будут забыты внутренние распри; ирландцы, шотландцы, англичане – все должны встать рука об руку. Еще до публикации статьи Дойл послал ее текст Роджеру Кейзменту, которого считал тогда одним из самых лучших и достойнейших своих друзей. Но Кейзмент на статью отреагировал весьма кисло. Военные технологии его не заинтересовали. Он в ответ написал статью «Ирландия, Германия и грядущая война», в которой доказывал, что у его родины нет и не может быть с Англией никаких общих интересов (статья, носившая явно провокационный характер, была под псевдонимом опубликована в Ирландии). Доктор был очень огорчен. Но эти идейные разногласия не изменили его отношения к Кейзменту, как и разногласия со Стидом не разрушили их дружбы.

«Великобританию и грядущую войну» опубликовали; все меры, предложенные Дойлом, были осмеяны и отвергнуты. Доктор уже привык к роли Кассандры: повторялась ситуация с Англо-бурской войной. Конан Дойл, «весь такой средневековый», говорил о научно-техническом прогрессе, о современных методах ведения войны, а военное ведомство отмахивалось от него, предпочитая все делать по старинке. (Может, не Иннесу, а именно ему надо было стать профессиональным военным и, чем черт не шутит, министром обороны?) Тарифы на ввозимые товары поднимать нельзя, так как это нарушит принципы торговли и приведет к удорожанию продуктов, что вызовет недовольство в народе. Подводные лодки – чепуха, мелочь, их в Германии кот наплакал, британскому флоту они повредить не смогут, не стоит принимать их всерьез. Туннель под проливом не поможет в войне, напротив, поспособствует проникновению противника на остров – именно потому в 1883-м его строительство и прекратили. (Из этих соображений британское правительство долго противилось строительству туннеля – его построили только в 1994-м.) Рекрутский набор есть единственный способ формирования армии. Мины не так уж страшны, да и все равно против них ничего не придумаешь. Нет, конечно, были высокопоставленные военные, которые оценили предложения доктора – генерал Тэлбот, генерал Тернер, – но подавляющее большинство военных и политиков их проигнорировали. Премьер-министр Асквит предпочитал толковать о непобедимости могущественного британского флота. Генерал Вильсон, распорядитель военных операций, пригласил Дойла на конференцию по военным вопросам, но доводам его не внял.

В особенно сильное отчаяние Дойла приводило то, что никто не желал слышать о туннеле. Об этом проекте Дойл говорил особенно много: бесчисленные статьи в прессе, меморандумы во все военные ведомства и в Совет обороны; всякий раз, как ему представлялась возможность какого-либо публичного выступления, он, подобно Катону Старшему, твердил: «Туннель должен был построен». В мемуарах он посвятил целую главу этому туннелю. Он продумал вопрос всесторонне и нашел контрдоводы на каждое возражение. По туннелю можно эвакуировать раненых, доставлять на континент войска, с континента – продукты; он мог бы служить крепостью, а в мирное время способствовал бы развитию туризма. Дельцы из Сити, кстати говоря, проект поддерживали, но политики и общественность отвергали категорически. Член палаты общин Макнил охарактеризовал проект как «безумный». Военный обозреватель «Таймс» Репингтон смеялся над Дойлом и называл его профаном. То же самое в вопросе о подводных лодках. Доктор, однако, не собирался опускать руки. Если не внемлют публицистике – он напишет художественный текст.

Свой фантастический рассказ о войне Дойл назвал «Опасность!» («Danger!»); у него был длинный подзаголовок «Судовой журнал капитана Джона Сириуса». Существует вымышленная страна Норландия со столицей Бланкенбургом – напрашивается предположение, что речь идет о Германии, но при чтении выясняется, что это не так. Произошел пограничный инцидент, в результате которого Англия предъявляет Норландии ультиматум. Норландия – страна маленькая; ее король готов сдаться, но тут к нему приходит офицер Джон Сириус, у которого есть план, как победить Англию. «Много лет они (англичане. – М. Ч.) тратили сотни миллионов в год на армию и флот. Их крейсеры и торпеды были исключительно мощны; они обладали мощными гидропланами; их армия была самой дорогостоящей в Европе. И все же, когда пробил час испытаний, вся эта мощь оказалась неэффективной». Джон Сириус и есть рассказчик – прием для литературы того времени весьма нетипичный: повествование не должно вестись от лица злодея, это все равно как если бы холмсиану писал профессор Мориарти.