пирамидканеустановленной, была прямая заслуга рядового Сорокина. После того, как все утряслось и белые как мел офицеры перестали хлопатьглазами, разразившись такими заковыристыми матюками, что сразу обратнопокраснели, начался быстрый разбор происшествия. Виновнику ЧП даже мордубить не стали - отделался мокрыми штанами. Конечно, пропесочили всех:отчего, мол, сидели так близко к валу. Словно бы забыли, о сами приказалисидеть именно тут и далеко не уходить. Замполит, однако, решил, что из этогослучая можно сделать показательный пример мужества и героизма в мирное времяи представить Сорокина к медали "За отвагу". Написали это представление илинет, Фрол так и не узнал. Потому что буквально через три-четыре дня прслесовершения подвига рялп вой Сорокин исчез из части. Позже, недели через полторы, на батальонном разводе зачитали приказ отом, что рядовой Сорокин, изменив Родине и нарушив присягу, нелегальноперешел границу ГДР и сбежал на Запад, где выступил с клеветническимизаявлениями по адресу партии и правительства. Само собой, приказ повелевалусилить противодействие буржуазной пропаганде, интенсифицироватьвоспитательную работу и повысить бдительность. Понять, отчего сбежал Сорокин, никто не мог. Особо маялся замполит, укоторого не только потенциальный герой исчез но и изменник Родины появился.Но, как ни странно, хотя все товарищи офицеры получили по небольшому кусочкуот "дыни", вставленной более высокому начальству за утрату бдительности,никаких шибко серьезных событий, типа отдачи под суд или досрочногоувольнения без пенсии, не последовало. Шуму, ругани, угроз - хватало, но отвсех этих сотрясений воздуха никто особо не пострадал. Не очень мучили иособист, и военная прокуратура. Конечно, пару-тройку раз Фролова вызывали вразные места для дачи показаний. В основном спрашивали, не казалось личто-то в поведении Сорокина подозрительным, не проявлял ли он излишнегоинтереса к западному образу жизни, не делился ли с кем планами ухода наЗапад и так далее. Фрол на все эти вопросы отвечал "нет" и был совершенноискренен. Сведущие люди говорили, что ему до конца службы придетсяотдуваться, но ничего такого не случилось. И характеристику от командованиядля поступления в училище он получил вполне приличную. Никто Фролу, естественно, не объяснял, что цэрэушники, жаждавшие узнать,чем занимается спеццентр психологической подготовки, которым тогда ещеруководил генерал-майор Белогорский, очень хотели завербовать кого-либо изего сотрудников. Такого сотрудника им аккуратно подставили. И тотпредоставил им кое-какую информацию. Неполную, не очень ясную, но крайнеинтересную. К тому же намекнул, что очень хочет уехать на Запад, и обещал,что если ему дадут возможность работать в каком-нибудь иностранном центреаналогичного профиля, то поделится и своими личными разработками в этойобласти. Американцы, конечно, понимали, что могут нарваться на двойника, ибез оглядки запускать козла в огород не хотели. Они взялись проверятьСорокина на вшивость. Чудо-юдо, который не был куратором этой разработки, ноактивно участвовал в ее прокрутке с санкции руководства подбросилимпериалистам еще пару заманчивых информации, а затем аккуратнопроимитировал недоверие к своему ученику и тезке. В результате к штатникампопала копия секретного донесения, из которого следовало, что Сорокину недоверяют. Затем последовал приказ о переводе Сорокина на менее ответственныйучасток работы. Сорокин при встрече со связником прокомментировал свойперевод тем, что у него есть завистники, которые мешают ему заниматьсялюбимой наукой и вообще могут его убрать из спеццентра. В общем, янки не точтоб совсем поверили, но все-таки решили, что надо организовать вывознепризнанного гения на Запад. Через одного из своих агентов в центральномаппарате они форсировали перевод Сорокина из спеццентра в военнуюконтрразведку. А оттуда его отправили в ГСВГ, якобы для негласного испытаниякаких-то тонизирующих добавок к рациону войсковых разведчиков. Так он попалв часть, где служил Фрол. Дальше все было проще. Некоторое время янки все еще приглядывались кСорокину, потом все-таки решили вывозить. Назначили ему место встречи испрятали в леске на условном месте "гражданку". Сорокин ночью выскользнул изчасти, нашел штатские шмотки и вышел на шоссе, где к нему точно вназначенное время подъехала машина. Водитель-немец, ничего не спрашивая,довез его до Берлина. Там в одной из автомастерских находился подземный ход,выводивший за Стену... Для страховки американцы, конечно, сделали емунебольшое шоу, которое состояло во внезапном появлении перед выходом изтуннеля двух немцев в форме погранвойск ГДР и личностей в штатском,изображавших сотрудников КГБ и "штатсзихерхайт". Тут была одна тонкость. Надо было не переиграть и одновременно непоказать, что сразу догадался о липе. В общем, Сорокин сумел найти золотуюсередину. Поверили. Потом потребовали выступить по телевидению, заявить отом, что он "выбирает свободу", и наговорить кучу арестантов в адрес ЛеонидаИльича. Но о своей работе на КГБ почему-то попросили умолчать. И вообще,казалось бы, очень выгодная тема - разговор о методах воздействия на психику- была полностью исключена из употребления. Да и вообще пропагандистскийаспект побега свели к минимуму. Телевизионное интервью было прежде всегорассчитано на проверку реакции комитетского начальства. С удовлетворениемотметив, что головы полетели и многие прямые и непосредственные начальникиСорокина оказались отстраненными от работы, штатники засекли такжеоживленную деятельность советской и гэдээровской спецслужб. Машины сдипномерами все время попадались на глаза поблизости от тех мест, гдепрятали перебежчика. Потом из Москвы приплыла информашка о том, что вКомитете рассматривается вопрос о проведении спецоперации в отношенииСорокина. То есть надо было понимать, что его собираются либо выкрасть, либошлепнуть. Из этого янки сделали вывод, что приобрели что-то действительноинтересное. Постаравшись в максимальной степени засекретиться, ониперекинули Сорокина в Италию, где он и превратился в Умберто Сарториуса... Ничего этого Фрол не знал. Но парня, который спас его от смерти, помнил.Отчего Серега сбежал, его особо не интересовало. Восхищаться этим онконечно, не восхищался - даже не потому, что особистов боялся. Просто бегатьк штатникам и потом говорить про своих всякую дрянь - это западло. Хужестукачеетва. Но и осуждать в голос, для того, чтоб считали хорошимкомсомольцем, не очень старался. Так, если спросят, говорил: да, он плохопоступил. Но сам лезть с гневными речами не хотел. Все-таки перевешивала таграната, которая могла бы прервать Фролову жизнь на отметке девятнадцати споловиной лет. Потом, конечно, Фрол хоть и нечасто, но задумывался, а что было бы, еслиб тогда Серега Сорокин не успел? Наверно, много хорошего бы от жизни неуспел узнать, но и плохого - тоже. Не увидел бы такой страны - Афганистан,не познакомился бы с Курбаши, не закрутился бы во все эти тухлые и страшныедела