Он подошел к окну и выглянул за занавеску.

– Уеду еще до рассвета, чтобы никто не…

Он смотрел на небо, не на землю, и чуть не пропустил смутный проблеск, который исчез, прежде чем он успел присмотреться. И все же его меченые глаза определенно заметили свечение.

Во дворе прятался демон.

Он развернулся и бросился к двери, сорвав на ходу одежду и швырнув ее на мраморный пол. При виде его Элисса ахнула:

– Арлен, что случилось?

Не обращая на нее внимания, Меченый поднял засов тяжелой дубовой двери и распахнул ее, как пушинку. Он выбежал во двор и лихорадочно огляделся.

Никого.

Через мгновение Раген подскочил к двери с копьем и меченым щитом.

– Что ты видел?

Меченый медленно повернулся вокруг, выискивая во дворе следы магии, напрягая все чувства.

– Во дворе демон, – сказал он. – Могучий демон. Не выходи за метки.

– Ты тоже! – взмолилась Элисса. – Вернись в дом, пока меня удар не хватил.

Меченый невозмутимо продолжал исследовать двор. За стеной поместья Рагена было несколько домов для слуг, сад и конюшни. Полно мест, чтобы спрятаться. Меченый скользил в темноте, но видел совершенно ясно, даже лучше, чем днем.

Воздух пованивал, но еле ощутимо, неуловимо. Меченый напряг мышцы, готовясь прыгнуть в любую секунду.

Но во дворе никого не было. Он обыскал поместье вдоль и поперек и никого не нашел. Неужели ему померещилось?

– Что-нибудь нашел? – спросил Раген, когда он вернулся. Цеховой мастер стоял в дверях под защитой меток, но готов был броситься на помощь в любой момент.

– От жилетки рукава, – пожал плечами Меченый. – Возможно, мне просто показалось.

Раген хмыкнул:

– Береженого Создатель бережет.

Вернувшись в дом, Меченый взял копье Рагена. Копье было верным спутником вестника, и Раген старательно смазывал и острил свое, хотя не доставлял письма уже почти десять лет.

– Я хотел бы перед уходом расписать его метками. – Меченый выглянул на улицу. – Проверь охранную сеть завтра утром.

Раген кивнул.

– Останься еще ненадолго, – попросила Элисса.

– Я привлекаю в городе слишком много внимания и не хочу навести на ваш след. Лучше мне уехать на рассвете, как только откроют ворота.

Элисса с недовольным видом крепко обняла его и поцеловала:

– Надеюсь, мы увидимся раньше, чем еще через десять лет.

– Увидимся, – пообещал Меченый. – Честное слово.

Покидая Рагена и Элиссу перед самым рассветом, Меченый чувствовал себя на редкость хорошо. Приемные родители не стали ложиться спать и всю ночь рассказывали, как обстояли дела в Милне после его отъезда, расспрашивали о его жизни. Он поведал им о своих приключениях в юности, но не сказал ни слова о пустыне, где умер Арлен Тюк и родился Меченый. Как и о последующих годах.

И все же историй с лихвой хватило до утра. Он уехал перед самым рассветным звоном, и ему пришлось скакать во весь опор, чтобы убраться подальше от особняка и не навлечь подозрений. Люди уже начинали отпирать меченые двери и ставни.

Меченый улыбнулся. Вероятно, Элисса так и задумала – задержать его до звона колокола, чтобы он остался еще на день, но ей никогда не поймать его в клетку.

Когда он подъехал к воротам, стражники еще потягивались, но путь был свободен.

– Смотрю, сегодня сплошные ранние пташки, – заметил стражник.

Меченый понял, что он имел в виду, только когда подъехал к холму, где познакомился с Джайком. Друг детства сидел на большом камне.

– Похоже, я как раз вовремя, – заметил Джайк. – Пришлось нарушить комендантский час.

Меченый соскочил с коня и подошел. Джайк не встал, не подал руки, и Меченый просто сел рядом.

– Джайк, с которым я познакомился на этом холме, никогда бы не нарушил комендантский час.

Тот пожал плечами:

– У меня не было выбора. Я знал, что ты попытаешься ускользнуть на рассвете.

– Разве человек Рагена не принес тебе мои письма?

Джайк достал связку писем и швырнул на землю.

– Я не умею читать, и ты прекрасно это знаешь.

Меченый вздохнул. По правде говоря, он забыл.

– Я заходил, – попробовал он еще раз. – Не ожидал встретить Мери, и она не пригласила меня остаться.

– Я знаю. Она в слезах прибежала на мельницу и все рассказала.

Меченый склонил голову:

– Сожалею.

– Еще бы не сожалеть.

Джайк помолчал, глядя вдаль.

– Я всегда был для нее запасным вариантом, – наконец сказал он. – Прошел год после твоего отъезда, прежде чем она разглядела во мне не только дружеское плечо. Два – прежде чем согласилась выйти замуж. Обвенчались мы еще через год. Даже в день венчания она ждала, что ты ворвешься и нарушишь церемонию. Ночь! Да я сам этого наполовину ожидал. – Джайк пожал плечами. – Разве ее можно винить? Она вышла замуж классом ниже себя. Я необразован и не слишком смазлив. Я ведь неспроста тоскался за тобой в детстве. Ты всегда был лучше во всем. Я тебе даже в жонглеры не годился.

– Джайк, я ничем не лучше тебя.

– Да, теперь я это понимаю, – сплюнул Джайк. – Муж из меня вышел лучше, чем мог бы получиться из тебя. Знаешь почему? Потому что в отличие от тебя я был рядом.

Меченый нахмурился, покаянные мысли вылетели у него из головы. Он принял бы от Джайка злость и ярость, но снисходительность оскорбляла.

– Узнаю прежнего Джайка. Только бахвалиться умеешь. Говорят, отцу Мери пришлось похлопотать на мельнице, чтобы дочери не пришлось ютиться на полу у твоих родителей.

Но Джайка было не так просто пронять.

– Она жила у меня здесь и здесь! – вспылил он, указав на висок и на сердце. – А твои сердце и разум всегда были там. – Он обвел рукой горизонт. – Вот и отправляйся туда. Нам не нужно твое избавление.

Меченый кивнул и вскочил на Сумеречного Плясуна:

– Береги себя, Джайк.

Он ускакал.

– Эй! Поаккуратнее, я же настраиваю! – воскликнул Рожер, в очередной раз подлетев на ухабе вместе с телегой.

Он старательно вычистил и натер воском старинную скрипку, которую ему подарил Меченый, и купил дорогие новые струны в доме гильдии жонглеров. Его старая скрипка раньше принадлежала мастеру Джейкобу, и настраивать дешевый инструмент приходилось целую вечность. До того он играл на скрипке Аррика. Та была получше, хотя поизносилась за долгие годы, а потом ее сломали Соловей Джасин с подмастерьями.