Пол Рисерч:

Scars гастролировали с Banshees. Мы были там, в Абердине, когда ушел Джон Маккей. Когда мы приехали на концерт, на саундчеке было только два человека из Banshees. Ко мне подошел промоутер и говорит: «Если вы сейчас не выйдете играть, то выступление придется отменить и это будет на вашей совести», — и нам пришлось выйти и отыграть этот чертов концерт. Потом Cure отыграли очень долгий сет, а после этого вышли Banshees с Робертом Смитом в качестве гитариста. Это было его первое выступление с ними, и честно говоря, это было ужасно. Я мог это сделать! Это был один из тех моментов, когда думаешь: «Стоит мне это сделать или не стоит?» Я знал несколько их песен. Думаю, если бы я в тот момент вышел на сцену с гитарой, они бы позволили мне играть с ними.

Я был очень расстроен. Это был первый день тура. Джон Маккей был моим героем, и я не мог поверить в то, что он ушел до того, как мы отыграли с ними концерт.[285]

Баджи:

После Slits я сидел дома. Ничего особенного не происходило. Я играл с Гленом Мэтлоком, Стивом Нью и Дэнни Кустоу. Мы отыграли несколько концертов по лондонским пабам, играли песни Глена — он много писал, и ему хотелось послушать, как они будут звучать живьем.[286]

Все это ни к чему не вело. Кажется, мне и Psychеdelic Furs звонили. Я подумал, что это еще одна девчоночья группа, и отказался, кажется, так было дело.[287]

Затем был звонок, перевернувший все, от менеджеров Banshees. Я не мог поверить в то, что группа могла распасться прямо во время тура, как раз перед американскими гастролями.

Не знаю, почему они ушли. Только Сьюзи знает это. Я встречался в разные периоды с Джоном и Кенни, и у них ощущение потери. Возможно, в то время им и казалось, что это правильное решение, но очень скоро они поняли, как сильно ошибались. Их гордость не позволяла им вернуться обратно после того, как они оскорбили своих коллег. Мне кажется это трусостью. Тогда это было очень некстати, потому что они были очень сильной группой, и ей пришлось меняться. Группа стала чем-то другим. Насколько гибкой была оригинальная группа? Могли бы они измениться? Мы этого никогда не узнаем.

Времени, чтобы что-то сделать, не оставалось. Кажется, Пол Кук, послушавший альбом Slits, предложил Нильсу узнать, доступен ли я, потому что ему этот альбом понравился. Сначала они предложили это место Полу, но он отказался, посчитав что на тот момент это была не его тема.

Я находился на репетиционной базе вместе с Марко — он помогал им с гитарными партиями на тот момент. Они искали ударника, но Марко был единственным, кто знал все песни Banshees! Марко начал играть, а я понятия не имел, как нужно играть! (Смеется.) Но каким-то образом все срослось. Я никогда до этого не встречался с Сьюзи. Я видел ее в Фулхэм Грейхаунд, куда я ходил без Slits. Я немного знаком был с ее саундом, но не с ее песнями. Это была инициация огнем, по полной. Мне сказали: «Если хочешь здесь тусоваться, садись за барабаны». А потом они уже прослушивают гитаристов, и все это кажется очень странным — я себя чувствовал почти частью команды! Пока я разучивал песни, мы пытались найти гитариста: всех претендентов заворачивали, они все были ужасны, и тогда и появился Роберт Смит. The Cure выступали на разогреве у Banshees в туре, и кто-то сказал: «Роберт Смит знает эти песни». Времени не оставалось, и было решено, что Роберт будет играть два отдельных сета, и мы продолжили тур, и я начал разучивать песни во время выступлений. Сейчас тур полностью отменяется, а тогда мы вернулись в него через неделю. Это была довольно быстрая замена, но она стоила группе денег и поездки в Америку — она замедлила её развитие на несколько лет.

Стив Северин:

Когда мы делали второй альбом Join Hands, Джон МакГеок ушел из Magazine, чтобы с нами играть. Но даже тогда Стив Джонс играл для нас на нескольких треках. Лично я хотел добиться с Banshees полного погружения, «выхода из себя», вращения дервиша, о котором я говорил в песне «Icons» на нашем втором альбоме. И поэтому самым плохим опытом для меня были моменты, когда мы, по какой-либо причине, не могли достигнуть этого ощущения левитации во время концертов.

В Шотландии панк-движение было довольно оживленным, от футуристического подхода к этой музыкальной форме группы The Skids до приправленного комиксами фантастического панк-рока Rezillos. Был еще острый постпанк от эдинбургских Scars, а в Глазго на Postcard Records выходили пластинки таких постпанк-групп, как Orange Juice, Josef K и Fire Engines. А еще были короли второй волны панка The Exploited.

Пол Рисерч:

В Эдинбурге было не так много людей с экстремальными прическами или обесцвеченными волосами. Скорее больше школьных блейзеров и английских булавок. Кожаные куртки и штаны скорее относились больше к металлической теме, типа Exploited. Мы тусовались с Fire Engines и Josef K — они были нашими ровесниками. Мы достаточно вызывающе выглядели. Мы были вроде как предшественниками этих групп. Мы начинали как панк-группа, и когда вышел наш сингл «Horrorshow», мы подписали большой контракт с лейблом.

Мы мало слышали о панк-сцене в Глазго. В Эдинбурге движение было более активным. Мне кажется, дело касалось движения вперед: каким должен быть наш следующий шаг? Нужно сделать что-то другое. Даже в эпоху панка мы никогда не опускались до пауэр-попа. Мы всегда стремились быть резкими, даже фанковыми, старались найти другое направление. The Buzzcocks, Banshees, Gang Of Four — нам больше нравилась эта сторона.

Юджин Рейнольдс (The Rezillos: вокал):

До прихода панка в Эдинбург мы выделялись как, больной палец. Не было никого даже отдаленно похожего на нас, что нам было только на руку. В основном народ слушал доставший всех прог-рок и псевдо-фанк-группы. Тьфу! Смыслом нашего существования был в том, чтобы поднять пыль на местной музыкальной сцене. Нас тошнило от клише, нас не интересовали ни местные, ни национальные группы. Нам было наплевать, нравимся мы кому-то или нет. Для нас это было музыкальной войной. И мы намерены были победить.

Мы слышали обо всем этом панке через всяческие медиа. Мы посчитали все это признанием нашей позиции и поведения. Когда мы настроились на все это, оказалось, что по-своему мы являемся родоначальниками этого движения. Поскольку мы были шотландцами, мы, конечно же, не получили такого количества шумихи и раскрутки, какая была у многих лондонских групп, и (в то время) к нам не было такого внимания со стороны медиа, какое получали южане. Нашим отношением было: «В жопу Лондон! Мы создадим собственную сцену там, где живем, и не будем следовать за модными течениями». Откуда ни возьмись появилась куча «реальных панк-групп», пытавшихся прокатиться на этой волне.