Так. Кокетничаю. Слово в нашем лексиконе новенькое. Он видит во мне женщину, а не развалину среднего рода третьего лица. Это обнадёживает. Видно, парочка половых гормонов во мне заблудилась. Общение полагает быть занятным.

– Молодой человек, – подхватываю я игриво, – давайте продолжим обсуждать повесть.

Он понял.

– Прежде всего, мне не нравится простота выражения мыслей. Литература должна удивлять, открывать нечто новое в тебе самом, заставляя пересматривать жизнь.

Мне прекрасно известны на этот счет свидетельства Толстого, Чехова, но сейчас важно мнение Чтеца:

– А сама мысль?

– Но это ведь беллетристика, а не философский трактат. Язык впечатлений – вот что важнее всего.

Опять дело в словах. О, как это похоже на то, что я думаю!

– Неужели слова для вас так много значат?

– Вся наша жизнь состоит из слов.

– А поступки?

– Они лишь, воплощение мысли, выраженной в слове.

– А спонтанные поступки?

– Отражение подспудных мыслей, концентрация и взрыв накопленных понятий. Оргазм мозга.

Евгений оставляет меня в растерянности. Смутиться – смешно, не красная девица. Чтобы соответствовать и показать, что я вполне современна, хоть и сижу в инвалидном кресле, при случае рассказываю, как мне нравятся наблюдать на прогулке за молодыми парочками, из которых сочится растопленный южным солнцем секс. Чтец явно огорчён. Похоже, ему интересны не только словесные перепалки и совместное философствование. Я для него – существо другого пола, и, возможно, ему жаль терять во мне женское. Мы оба испытываем притяжение, взаимный интерес мужчины и женщины. Если гравитации нет, постоянное общение невозможно. Однополая дружба тоже укладывается в эту схему. В общем, лучше бы я промолчала, но так забавно наблюдать движения его души.

С некоторых пор мы всё меньше читаем и всё больше разговариваем. Авторская позиция, сюжетные коллизии, трактовка афоризмов – всё служит темой для рассуждений, иногда для пререканий. Редкие совпадения, оставляют ощущение радости и победы над одиночеством. Споря, Чтец широко распахивает карие глаза, они сердито блестят, заставляя думать, что мои мысли и я сама не слишком ему нравлюсь, и в душе он поносит меня последними словами.

– Вы горячитесь, – замечаю осторожно.

Он поспешно прячет эмоции.

– А вы никогда. Почему?

– Поживите с моё. С годами приходит мудрость не знаний, а чувств.

– Да, когда мелочное отпускает, становишься добрее. В молодости все собственники. Попробуйте отнять у ребёнка игрушку. Не отдаст. Ни. За. Что. А дети ещё не знают ни вашего Бога…

– Нашего.

– … ни страстей. Значит, в основе не вера, не любовь, в основе – собственность.

– Оставьте! На заре цивилизации собственность была общей, а детдомовцы не понимают, что такое «моя игрушка». Значимы лишь моральные устои данного общественного строя и система воспитания.

Боже, что я несу? Карл у Клары украл кораллы.

16 ноября.

Постепенно мы с Чтецом почти совсем отошли от книг, беседуя о жизни и даже о мироустройстве. Однажды обсуждали имперские амбиции. Как всегда, начинаю я:

– Со временем все крупные конгломераты разваливаются. Надо добровольно отдать незаселённые пространства Дальнего Востока китайцам, Курильские острова японцам. Сидим как собака на сене. Кавказ про себя всегда будет мечтать о свободе. Вспомните Хаджи-Мурата. Мы считаем себя хозяевами, а иноверцев тут больше, чем православных. Правда, есть ещё толика евангелистов и иеговистов, но они погоды не делают. Нынешнее обманчивое полузатишье лишь временное, купленное большими деньгами. Пора протрезветь.

– Вы сами-то верите в то, что говорите? – огорчается Чтец.

Самое странное, я, действительно, так не думаю, или думаю, но не совсем так. Но как иначе услышать другое мнение? Однако Евгений возражать не спешит, задумчиво смотрит в сторону.

– Землю Кавказа русские двести лет поливали своей кровью. Вас это не смущает?

– А кто просил воевать? У правителей зуд – расширять пространство, им хочется, чтобы граница государства нигде не кончалась. Между тем современные людишки отвыкли биться за коллективное, этот рог отвалился напрочь. Все хотят жить свободно, ни за что не отвечать и ездить по миру без виз. Если бы отечественную войну объявили сегодня, мы бы её не выиграли. Одна опора – регулярная армия контрактников, их сытно кормят и даже модно одевают. Неплохо бы возродить пионерию, комсомол, патриотическое воспитание. Но у нас по этим вопросам единства нет, мы же теперь демократы.

– В отсутствии патриотизма вы ошибаетесь. Еотов хоть сейчас идти добровольцем.

– Ну, конечно! – говорю я в запале. – Вы же учились в советской школе! И что собираетесь отстаивать? Обещания грядущей радости, в которую давно никто не верит? Долго ещё будем добренькими и невзыскательными к государству, которое не может обеспечить нормальную жизнь собственному населению, но раздаёт хлеба разным загорелым, в том числе мусульманам, забывая, что всякая власть – факир на час: оставаясь со своим богом и традициями, народы всегда отдаются тому, кто слаще кормит. Так и свой народ потерять недолго! По официальной статистике, которая всегда врёт, у нас 23 миллиона живут за чертой бедности и половина преступлений носит имущественный характер. Это вам ни о чём не говорит?

Евгению не нравится мой тон.

– Все средства брошены в печь военного ведомства правильно. Это даёт результат. Мы снова возвращаемся в список высокотехнологичных стран, рулящих миром.

Я радостно шлёпаю ладонями по подлокотникам кресла.

– Это вы по телевизору слышали? Поздравляю! Уже много лет новости по всем каналам напоминают сводки Информбюро – не хватает голоса Левитана. Начинаются обязательно с главного, с боевых действий: Афганистан, Ирак, Ливия, теперь Сирия, будто война идёт на собственной территории. Можно ли оправдать интересами России смерть наших мальчиков в чужих землях? Что они там защищают? Престиж внешней политики, которую определяет кучка людей у власти. Стратеги могут и ошибаться, а расплачиваются простые люди своими единственными жизнями. В приграничных станицах Донбасса говорят: «Да нам уже всё равно, какая власть, лишь бы стрелять перестали, паны дерутся, а у нас чубы трещат». Ужас, до чего довели народ.

Говорю и сама содрогаюсь: вдруг мир действительно запылает и другой реальности не будет? В землю лягут не умершие, а убитые, не те, время которых пришло, а те, которые даже не успели усомнится в смысле сущего. Господи, зачем ты дал выбор детям, играющим со спичками? Люди хуже, чем им самим кажется.

Мы с Чтецом спорим так громко и взволнованно, что Нина заглядывает в лоджию. Из любопытства. Не спасти же она меня хочет? По задворкам возбуждённого сознания пробегает вопрос: отчего я горячусь? Велю Нине закрыть дверь с той стороны и продолжаю:

– При нашей провальной демографии жертвовать мужчинами неосмотрительно. Тем более странно на официальном уровне поддерживать