— И пусть душа его, и души всех истинно верующих милостью Божией упокоятся в мире.

— Аминь.

Завершив молитву, Хьюберт осенил себя крестным знамением и с трудом поднялся на ноги, ухватившись за край саркофага. «Большой Георгий» продолжал звонить где-то вдалеке. Секорим извлек из боковой ниши канделябр с тремя незажженными свечками и поставил на крышку саркофага, тогда как Хьюберт, взяв вощеный фитиль, поджег его от ближайшего факела, и подозвал к себе Микаэлу, Катана и маленького Оуэна.

— Вы можете каждый зажечь по свече, ваши величества, — произнес он негромко, протягивая фитиль, — присоединяя свои молитвы к нашим.

Микаэла, взяв себя в руки, откинула назад вуаль, затем подняла Оуэна и свободной рукой взяв фитиль у Хьюберта, зажгла первую свечу, после чего, вложив фитиль в ручонку сына, помогла ему сделать то же самое со второй.

— Да благословит Бог папу, — подсказала она тихонько. — И пусть он возьмет его к своим ангелам. Аминь.

— Да благословит Бог папу, — послушно повторил Оуэн, в то время как Микаэла передала горящий фитиль Катану. — Мама, а ангелы тут повсюду. Они что, пришли вернуть нам папу обратно?

Услышав это, Катан едва не выронил фитиль, но Микаэла, слегка побледнев, покачала головой, не осмеливаясь признаться, что тоже слышит трепетание незримых крыл, и молча возблагодарила небесные Создания, за то, что они явились сюда в этот час… одновременно молясь в душе, чтобы Хьюберт не обратил особого внимания на слова Оуэна и не стал расспрашивать его о том, каких это ангелов тот видит на самом деле.

— Едва ли ангелы смогут вернуть нам папу, милый, — прошептала она, в то время как Катан принялся вслух читать молитву, чтобы заглушить ее голос. — Порой ангелы приходят утешить нас, когда мы печалимся… А твой ангел-хранитель всегда рядом, когда он нужен тебе. Может быть, это папин ангел-хранитель пришел попрощаться с нами.

Оуэн нахмурился, но, повинуясь мысленному приказу матери, больше не сказал ни слова, а вместо этого обернулся к остальным саркофагам, что стояли в усыпальнице.

— Теперь можем подняться наверх, — заявил Хьюберт, указывая на лестницу, что вела обратно в собор. — Не могу понять, почему колокол до сих пор звонит. Ведь он должен был замолкнуть, отбив столько ударов, сколько было лет королю.

— Мама, постой! — воскликнул Оуэн и потянул мать за рукав. — А почему у папы нет своего короля?

— Что?

Он указал на остальные могилы.

— У дедушки Синхила есть свой король, у дяди Джавана и…

— Полагаю, он имеет в виду изваяния, — со снисходительной улыбкой произнес Хьюберт, оглядываясь на остальных. — Ваше величество, резчики по камню сделают статую для вашего папы, у них просто пока еще не хватило на это времени.

Оуэн недовольно поджал розовые губки.

— У моего папы тоже должен быть король.

— Будет, обещаю…

— Он должен быть сейчас.

— Ваше величество, это невоз…

— Мама…

— Я постараюсь решить эту проблему, — прошептал Катан и подхватил Оуэна на руки. — Оуэн, Оуэн, послушай меня, не надо плакать. Послушай меня.

Несколько минут он что-то нашептывал мальчику на ухо, и слезы Оуэна понемногу высохли, и вскоре он даже принялся кивать темноволосой головкой.

— Ну, что скажешь? — наконец промолвил Катан. — Так будет хорошо.

Оуэн с серьезным видом кивнул.

— Папе понравится.

— Вот и славно. Помочь тебе?

Оуэн вновь кивнул, и Катан поднес его к пустой могильной плите, чтобы Оуэн с торжественным видом мог водрузить своего папу-рыцаря перед канделябром лицом к свечам.

— Мой папа-рыцарь — король, — пояснил он в ответ на изумленный взгляд Хьюберта. — Видите корону? Он останется здесь, пока у папы не будет большого короля.

— Но, милый, ты не будешь скучать по своему папе-рыцарю? — спросила его Микаэла, с благодарностью глядя на Катана. — Если ты оставишь его здесь, то ведь это будет надолго… Может, на несколько месяцев. И если ты захочешь, чтобы он был рядом, мы не сможем просто прийти сюда и забрать его.

— У меня дома еще остался рыцарь, который дядя Катан, — напомнил ей Оуэн. — Теперь дядя Катан позаботится обо мне.

— У «дяди Катана» есть и другие дела, — заявил Манфред, жестом велев Катану поставить мальчика на пол. — Пойдем, Драммонд. Мы здесь и без того слишком задержались. Галлард, уведи его наверх.

С болью в сердце Катан повиновался. Он сумел на время утешить своего маленького племянника, но едва ли регенты позволят ему и впредь оставаться с малышом. С тоской взглянув на сестру, которая взяла сына за руку, он обреченно отвернулся и последовал за Галлардом вверх по лестнице. Остальные потянулись за ними.

Он увидел, что стражники взяли на караул при их появлении, хотя рассеянно отметил, что, кажется, Хьюберт прежде не располагал таким количеством рыцарей из своего валоретского гарнизона, и лишь когда он уже почти выбрался на поверхность и чьи-то сильные руки внезапно подхватили его и Галларда, зажимая рот, чтобы не дать им закричать, как внезапно он узнал старых знакомых среди валоретских стражников… и осознал, что в самое ближайшее время династия Халдейнов либо погибнет окончательно, либо станет навсегда свободной.

Манфред с резким возгласом отпрянул, едва заметил, что случилось с Катаном и Галлардом, увернулся от удара мечом и устремился вниз по лестнице, спасаясь от валоретцев, которые бросились за ним следом. Ран также кинулся назад по ступеням, с такой силой толкнув Лиора, что тот едва не упал навзничь, а затем затолкал королеву с Оуэном обратно в крипту и стал звать Таммарона на помощь.

Ни Ран, ни Манфред на лестнице не смогли обнажить мечи из-за тесноты, но в первом же зале крипты они немедленно извлекли из ножен оружие и рывком обернулись, дабы сразиться с нападающими. Таммарон также поспешил схватиться за меч, помогая одновременно Лиору передать королеву и маленького короля в руки Хьюберта и Секорима, которые грубо потащили их назад, укрываясь за спинами шестерых невооруженных монахов Custodes.

Хьюберт схватил королеву за руку, а Лиор подхватил перепуганного Оуэна. Когда валоретские рыцари рассыпались по крипте с мечами наголо, Custodes вместе с заложниками попятились через арку в соседний зал.

— Бросьте оружие! — прокричал один из валоретцев. Из-за его спины, спустившись по лестнице, вышел седовласый мужчина в легких доспехах и алой епископской епитрахили, а следом за ним показался лорд Эйнсли и двое его верных людей.

— Мак-Грегор, — прорычал Хьюберт, узнав валоретского епископа. — Что, черт возьми, ты здесь делаешь? Немедленно вели этим людям сложить оружие!