В северо-восточном углу они уже ждали его. Ран усадил Оуэна на перила, так что ноги мальчика болтались снаружи, придерживая его рукой за плечи, а к горлу приставил кинжал. Шапочку и корону Оуэн потерял еще раньше во всей этой суматохе, а сейчас вид у него скорее был оскорбленный, чем испуганный, но у Катана упало сердце, когда он представил себе возможное падение с высоты сорока или пятидесяти футов на мраморный мозаичный пол внизу.

— Ты мне надоел, Драммонд, — произнес Ран, когда Катан осторожно двинулся к нему по галерее. — Надо было убить тебя много лет назад, когда у меня была такая возможность.

— Да, надо было, — отозвался Катан, пытаясь отдышаться. Если ему удастся разговорить Рана, то, возможно, тот не станет предпринимать никаких резких шагов, а за это время Катан что-нибудь придумает. И все же что-то странное было во всем происходящем, и удивительным образом Ран повел себя там, внизу. Манфред с Раном всегда были близки, несмотря на временные разногласия, и все же он убил своего друга. Впрочем, Ран начал совершать несвойственные ему поступки раньше, когда сам Райсем осмелился, покопавшись в его сознании, произвести там некоторые тонкие изменения… Хотя они не должны были заставить Рана поступать так, как ему несвойственно, иначе кто-то мог заподозрить вмешательство Дерини.

Вплоть до сегодняшнего дня. Ибо то, как действовал Ран в крипте, было для него совершенно необычно. И это произошло уже не в первый раз, хотя никогда прежде не было столь явным. Так, раньше Ран едва ли стал бы возражать, чтобы Райсему отворяли кровь, если бы это усилило его власть как регента, — и все же Ран попытался этому помешать.

А затем до Катана медленно начало доходить. Все началось с той ночи, когда Райсем рассказал Рану о приложении к завещанию, чтобы тот не позволил делать королю кровопускание; а потом, когда он наконец сумел подчинить себе сознание Рана, то довольно долго работал с его разумом.

Он никогда в подробностях не рассказывал Катану, что сделал, однако наверняка те приказы, что он заложил в мозг Рана, должны были сохранить жизнь Оуэну.

— Ран, ты не сможешь убить мальчика, — прошептал Катан, теперь уверенный, что он на правильном пути. — Ты не можешь его убить. Король запретил тебе причинять вред ему, и ты прекрасно знаешь, что это относилось и к его сыну.

Ран бросил быстрый взгляд на мальчугана, который сидел, свесив ноги с парапета, на меч, приставленный ему к горлу…

— Втащи его обратно и отпусти, — прошептал Катан. — Что велел тебе сделать король? Он приказал тебе убить остальных регентов, если представится такая возможность?

Ран с изумлением уставился на него.

— Я… убил Манфреда. Не хотел, но… должен был это сделать.

— Но разве он не заслужил смерти? Он ведь помешал тебе спасти короля, когда Custodes решили убить его.

— Я… пытался удержать их, — прохрипел Ран.

— Знаю. Я был там. Я тоже не смог их остановить.

Ран с трудом сглотнул, и слегка отвел в сторону кинжал, приставленный к горлу Оуэна. По счастью, мальчик не дергался и сидел совсем тихонько. Правда, Катан не знал, понимает ли он хоть что-нибудь в происходящем. Далеко внизу уже собиралась толпа, их запрокинутые лица были бледными и испуганными — Ансель, Роберт, лорд Эйнсли, Сигер и Грэхем. Все они стояли неподвижно, прямо под ними, в надежде, что успеют поймать Оуэна, если Ран все же сбросит его вниз.

— Но сейчас ты можешь все прекратить, Ран, даже если в прошлый раз у нас ничего не вышло, — мягким голосом продолжил Катан. — Мальчик не должен умереть. Если ты сохранишь ему жизнь, Господь этого не забудет.

— Я уже проклят, — прошептал Ран, отворачиваясь, и костяшки пальцев, стискивавших рукоять кинжала, побелели.

И внезапно Катан догадался, каков был последний приказ, который Райсем отдал Рану.

— Ран, король, что, приказал тебе покончить с собой, после того как ты убьешь всех регентов, до кого сможешь дотянуться?

Ран прижал к себе мальчика и зарылся лицом в его черные волосы. Нож опустился еще ниже, и лезвие теперь уже не касалось кожи.

— Моему сыну сейчас десять лет, — прошептал Ран. — Я хотел бы увидеть, как он повзрослеет.

«Райсем хотел того же самого», — подумал Катан, но вслух сказал лишь:

— Мальчику тяжело без отца. Я… надеюсь заменить отца Оуэну, если ты мне позволишь.

Ран медленно поднял голову, чтобы взглянуть на Катана, и в глазах мелькнуло прежнее злое лукавство.

— Возможно, я и дам тебе шанс, — произнес он негромко. — Но, конечно, за это будет своя цена.

— Назови ее.

Ран задумчиво поджал губы, затем стащил мальчика с парапета и поставил на пол перед собой, одной рукой придерживая его за плечо, а другой прижимая к горлу кинжал.

— Ты утверждаешь, будто исполняешь королевское правосудие, да?

Катан кивнул, гадая, успеет ли он выхватить Оуэна и убежать с ним, прежде чем Ран перережет ему горло.

— А королевское правосудие требует моей смерти, верно, несмотря даже на то, что я избавил вас от необходимости казнить Манфреда с Лиором?

Катан вновь кивнул.

— Так вот, я не желаю класть голову на плаху, или совать ее в петлю. Я не потерплю, чтобы меня схватили, но зато постараюсь прихватить с собой тебя. Такова моя цена, если я отпущу мальчишку.

Глубоко вздохнув, Катан понял, что ему придется дать согласие, хотя и сильно сомневался, что имеет хоть самый маленький шанс устоять против Рана. Конечно, снадобья Тиега и его чары по-прежнему действовали, и он был вполовину моложе Рана — а значит, и быстрее — но зато у Рана было гораздо больше опыта, и он превосходил его силой.

— Отпусти его, — произнес Катан ровным голосом.

Зло усмехаясь, Ран встал перед Оуэном и подтолкнул мальчика в спину.

— Прочь с дороги, сынок, — промолвил он. — Дядя Катан с дядей Раном сейчас будут драться.

Катан осознал, что противник ему не по зубам после первого же удара. Когда Ран оцарапал его повторно, он твердо понял, что проиграет. И все же он продолжал сражаться, поскольку у него не было выбора, и потому что всегда оставался шанс, что Ран допустит ошибку. Вот только ошибок он не допускал.

Пригнувшись, чтобы ускользнуть от очередного жестокого удара, Катан ударился о перила с такой силой, что часть их обрушилась, и обломки посыпались сверху на мраморный пол, прямо на испуганных зрителей. Катан также едва не свалился вниз, но Ран ухватил его за рукав и втащил обратно, и тут же нанес очередной удар, который Катан отразил лишь с огромным трудом.

Третья рана оказалась более серьезной, чем две предыдущих. Оступившись, он рухнул навзничь, совсем рядом с зияющим провалом, — и вот уже Ран навис над ним, целя кинжалом Катану в горло. Катан отчаянно попытался отразить натиск, замедлить его, однако Ран прижал его руку с ножом к полу.