— Зато я стану, — возразил Тихий. — Вы что, хотите притащить больного сюда?!

— Речь идет о ребенке, — осадил его Рудольф, — и он будет здесь! Как бы ни была заразна болезнь, у медицины есть способы предохранения от инфекции. Если вести себя разумно, никто из нас не заболеет… Во всяком случае, из-за этого несчастного — все мы имели тысячу возможностей подцепить эту дрянь раньше. И я уже принял решение, независимо от того, нравится оно кому-то или нет. Если есть шанс, его надо использовать. Вы же сами слышали, медики в столице еще не имели дело с живыми больными!

Анна смотрела на Рудольфа с благодарностью и страхом одновременно. Его лицо выражало непоколебимую решимость. Собравшийся было что-то возразить Тихий приоткрыл рот, но тут же закрыл его снова.

— Уважаю, — четко выговорила Эльвира. — Где этот больной?

— Он… — Голос Анны оказался тонким и слабым, словно не она, а кто-то другой недавно кричал с балкона. — Это совсем мальчик… шесть лет. Он у меня дома… Это рядом. Я сама его приведу.

— У вас будут помощники. — Рудольф отпустил Альбину и зашагал по коридору.

Анна засеменила следом.

* * *

Колючая проволока напоминала Артуру паутину, но чем именно — он никак не мог понять. Что-то тягостное, неприятное чудилось в оцепленном пейзаже.

В армию Артур уходил со скрипом, пытался «закосить», но его накрыли, и хорошо еще, что все обошлось мирно. Больше всего он жалел, что не успел достаточно прочно примкнуть ни к одной из сект: одинокому противнику милитаризма в целом и всех убийств как таковых в частности невозможно доказать свою моральную непригодность для службы в армии, любые его попытки отвертеться принимались за банальную трусость (или осторожность умного ловкача, которому не повезло). Скрепя сердце он пошел-таки служить, втайне надеясь, что ему придется только играть в убийство, только «репетировать» его и никогда не направлять ружье на живого человека. В тот момент, когда подразделение Артура отправили охранять участок карантинного кордона, надежда сперва забила тревогу, а затем быстро начала улетучиваться — в его руках находился автомат, напарником был человек, готовый не задумываясь выполнить любой приказ, а заодно и подвести под трибунал «слабака», каковым он всегда считал Артура, а на дальней опушке леса уже появились первые ползущие в сторону колючей проволоки живые точки — люди искали выход из «загона смертников», как за глаза называли пораженную эпидемией зону.

Артур незаметно для напарника сжал кулаки, внутри у него все кипело.

Ищущие спасения люди имели право на жизнь. Имели — и не другим таким же людям его отбирать! Но ведь и другие, те, кто находился сейчас у Артура за спиной, такие же семейные и одинокие, молодые и старые, счастливые и несчастные, — они тоже имели те же права, и их было больше…

«Господи, за что ты послал мне это испытание? — беззвучно молился он. — Уж не за то ли, что я так боялся попасть на войну? Но ведь там передо мной был бы противник, сам взявший в руки оружие, сам сделавший свой выбор, а тут… Смогу ли я выстрелить, если они попробуют прорвать ограждение? Наверное, нет…»

Артур с нарастающим ужасом наблюдал, как точки приближаются и вытягиваются, все больше приобретая сходство с человеческими фигурами. Количество их тоже росло — вслед за несколькими одиночками из леса устремился разноцветный людской поток. Минут через пять Артур уже начал, правда, пока смутно, различать их лица: злые, напуганные, усталые, доведенные у одних до угрюмого равнодушия, а у других — до готовности в любой момент взорваться…

Спина Артура зачесалась — так не раз бывало, когда грубая ткань гимнастерки намокала, хоть от дождя, хоть от холодного пота.

Они шли…

— Назад! — еще издалека хрипло выкрикнул Артур, и руки, держащие автомат, дернулись.

Окрик не произвел на беженцев никакого впечатления. Первые ряды уплотнившейся людской массы достигли ограждения и замерли, поджидая отставших, и Артур вдруг обнаружил, что среди них находились и дети.

— Чего приперлись? А ну назад! — гаркнул над его ухом напарник.

— Давай заворачивай обратно! — присоединился к нему Артур.

Беженцы начали сгружать мешки, бросая их или бережно ставя на землю, в общую кучу, отчего у Артура мелькнула неприятная мысль, что, возможно, они собираются возвести здесь баррикаду. Но здравый смысл подсказывал, что вряд ли кто пустит на такое дело последние пожитки — каждый взял самое ценное, что только был способен унести на себе, не имея транспорта. Особо Артуру запомнился мелькнувший в толпе чудак, зачем-то притащивший с собой высокую, в половину человеческого роста синюю китайскую вазу, — он поставил ее перед собой, бережно сгрузил рюкзак, видно, также наполненный чем-то легко бьющимся, сел на землю и принялся рассматривать свое сокровище. Его примеру последовали и другие — вскоре сборище начало напоминать сидячую забастовку.

«Если бы время остановилось!.. — зажмурившись, снова взмолился Артур. — Пусть они сидят вот так долго-долго… Сидят всегда, и я не должен буду принимать никаких мер, не стану стрелять!»

Некоторое время, казалось, ему повезло — все увеличивающаяся и густеющая толпа продолжала вести себя мирно, но вот где-то в задних (или в средних — разобрать было сложно) рядах зазвучали недовольные голоса, кто-то принялся возмущенно кричать — и возбуждение захлестнуло всю эту массу. Только что просто сидевшие люди снова вскакивали на ноги, собирались в кучки; озлобленных лиц становилось все больше, и их количество грозило в любой момент перерасти в качество.

«Нет, только не это, Господи! — громко бухало сердце в груди молодого солдата срочной службы, а лицо его заливал холодный пот. — Пусть все обойдется мирно… Господи, к тебе взываю: не допусти… останови их, не дай сойти с ума, не дай мне запятнать руки кровью!»

— Хреново… Сейчас они сорвутся с цепи.

Услышав слова напарника, Артур взглянул в его сторону и убедился, что тому тоже не по себе: не отличавшийся особой тонкостью чувств, да что говорить — часто просто жестокий, он все же не мог решиться стрелять по безоружным людям.

Тем временем напряжение в толпе продолжало расти, и гул голосов становился все более угрожающим. Наконец из самой большой группы вышли вперед несколько человек.

— Пропустите нас!

— Вы не имеете права нас задерживать, нелюди!

— Наши семьи тоже хотят жить!

Пока из толпы летели только выкрики, но краем глаза Артур заметина, что кое-кто уже начинает выискивать на земле камни.

— Назад! Все назад! — предостерегающе крикнул он.

Человек с вазой вскочил на ноги и быстро принялся пробираться обратно в сторону леса через смыкающиеся человеческие ряды.

— А ну пусти!

— Выставили тут цепных псов, суки!

— Пропусти, миленький, — растолкала вдруг всех старуха, бухаясь перед ограждением на колени. — Хоть деток пропусти!