Ее не слушали. Огоггимцы бросились в атаку. Брофи отскочил и одним ударом отшвырнул в сторону все три копья.

Супруга Льюлема потянулась к перевязи. Шара отпрянула, стащила перевязь одной рукой и опустила вместе с ребенком на землю.

– Я убью ее! – предупредила она, занося ногу над головой девочки. – Не сомневайтесь!

– Стойте! – рявкнула мать Льюлем, выбрасывая из обоих рукавов по лезвию.

Копейщики, отступив от Брофи, повернулись к ребенку и тут же попятились. Кого-то вырвало.

– Наследие, – произнес один.

– Назад! – бросила Шара. – Назад!

Повинуясь жесту черноволосой женщины, солдаты отошли.

– Я отдам ребенка отцу Льюлему, и никому другому, – твердо заявила Шара.

Брофи уже встал рядом с ней.

– Он порченый и должен умереть, – шепнул жене Льюлема один из солдат.

– Покажи запястье, – едва слышно пробормотала женщина. Брофи перебросил меч в левую руку и вытянул правую.

Шара вздрогнула. Черные змейки протянулись от крохотной царапины до тыльной стороны ладони и вверх, по предплечью. Одно щупальце подползло к пальцу.

– Почему порча не идет дальше? – спросила жена Льюлема.

– Мы объясним это твоему мужу, – ответила Шара.

– Хорошо. Следуйте за мной. – Женщина убрала кинжалы. – Мы отведем вас к нему.

Брофи поднял девочку и положил на перевязь.

По каньону шли молча. В какой-то момент, когда их скрыла завеса густого тумана, Шара наклонилась к Брофи:

– Ты как?

– Я чувствую, что оно растет, – прошептал в ответ юноша. – Пытаюсь сдерживать, как сдерживал твою магию в Гнилых клетях. Думаю, помогает камень. Когда я убираю руку с рукояти, тьма во мне как будто поднимается.

– Сколько у нас времени?

– Не знаю. Рана небольшая. Может быть, неделя. Но может, и час. Трудно сказать.

Туман рассеялся.

– Покажи мне девочку.

Шара приподняла перевязь. На макушке ребенка расползалось черное пятно. Оно уже было величиной с монету. Черные щупальца, как дорожки от пролитых чернил, вели к лицу и затылку.

Брофи оглянулся на солдат.

– Ей хуже, – прошептал он. – Если дитя умрет, моя жизнь уже не будет иметь никакого значения. – Он вытащил из кармана два камня, отцовский и Селинора, и приложил их к голове ребенка. Девочка вздрогнула. – Пусть они будут рядом с ней. – Брофи снял цепочку с подвеской и повесил на шею ребенку.

Жена Льюлема настороженно покосилась на них, но промолчала.

– Ты уверен, что продержишься? – обеспокоенно спросила Шара.

– Какое-то время да, – сдержанно ответил он. – Если Селинор залечил твои раны, сестры сумеют помочь девочке. Но ее нужно как можно скорее отвезти в Огндариен.

Шара кивнула. В памяти прозвучали слова Беландры: «Ему здесь не место… Оно слишком опасно. Уж лучше пусть падет Огндариен».

Оставив свои мысли при себе, она молча последовала к выходу из ущелья за вытянувшимися в длинную шеренгу бледнолицыми солдатами.

Спустившись с горы, жена Льюлема повернула в сторону разбитого на берегу лагеря. Возвестивший об их приближении предупредительный сигнал рога привлек внимание солдат. Шеренга увеличилась. Все работы прекратились. Вынырнув из палаток, черноволосые огоггимцы с удивлением и страхом наблюдали за процессией. Супруга Льюлема направилась к стоящим у берега лодкам.

– Ты можешь пойти со мной, – сказала она, обращаясь к Шаре, и, кивнув в сторону Брофи, добавила: – Он должен остаться.

– Нет. – Брофи сжал рукоять меча. – Я пойду с ней.

– Не спорь. – Шара остановила его движением руки. – И не беспокойся за меня. Все будет хорошо.

– А если…

– Что? Убьют меня? Или тебя? Пойми, от этой встречи зависит все.

Он нахмурился.

– Я не могу…

– Жди меня здесь. – Девушка шагнула к лодке. – Я вернусь.

В полном молчании шесть солдат сели за весла. Заскрипели уключины. Лодка отошла от берега.

Пока четверо солдат гребли, двое сторожили пленницу, держа у ее горла обнаженные клинки. Стоило лодке качнуться, как острия мечей касались ключицы. Не обращая на них внимания, Шара крутила ручку шкатулки.

Вскоре в тумане проступили очертания громадных кораблей с сияющими наподобие отшлифованного обсидиана бортами. Лодка проскользнула между ними и подошла к флагманскому, отличавшемуся от других еще большими размерами.

– Дочь моего сердца, какая радость видеть тебя снова во второй раз! – воскликнул отец Льюлем, наклоняясь через перила. Одет он был попроще, чем при их первой встрече, церемониальное платье сменили свободные черные штаны. – Владения императора огромны, и для меня большой сюрприз встретить тебя здесь.

– Отец моего сердца, я всегда вспоминаю вас с нежностью и теплотой, хотя со дня нашей встречи и прошло много дней.

С корабля сбросили канат с петлей на конце. Шара осторожно проскользнула между мокрых скамеек и, продев петлю под мышки, поставила шкатулку на край перевязи, рядом с головой ребенка. Через несколько мгновений ее уже подняли на борт. Моряки помогли освободиться от петли и торопливо отступили, опасливо поглядывая на спящую девочку.

Снизу, из-под палубы, донесся рев, напоминающий звериный. Шара вздрогнула, однако остальные как будто ничего не услышали.

Супруга Льюлема тоже поднялась на корабль и сразу же встала за спиной мужа, опустив голову и почтительно держась за его рукав. Ее муж в изумлении взирал на серебряную шкатулку в руках гостьи.

– Это и есть наследие? – негромко спросил он.– Это и есть дитя, которое спит?

Шара откинула покрывальце.

Старик отшатнулся. Лицо его исказила гримаса ужаса.

– Что ты сделала с ней? Что ты сделала с наследием?

Шара взглянула на девочку. Черное пятно расползлось на половину головы.

– Ты напустила на нее порчу! Ты отравила ее своей черной магией!

Шара отступила к бортику.

– Нет. На нас напали порченые. Девочка заражена. Ее нужно излечить.

Ужас на лице старика сменился отчаянием.

– Но она же наследие. Она не подвержена порче.

Черноволосая женщина шепнула что-то ему на ухо.

Посланник опустил голову и сжал кулаки, пытаясь взять под контроль чувства. Шара чувствовала устремленные на нее полные ненависти взгляды.

– Этого я не ожидал, – пробормотал наконец отец Льюлем. Из-под палубы донесся еще один приглушенный рев. Шара оглянулась. Похоже, эти жуткие крики слышала только она.