— Я знаю о тебе только плохое, — сказал Хуштаф. — И не верю тебе. Но ты спас мне жизнь и оказал помощь. Я выслушал тебя и сделаю все. Только потому, — признался он, — что нет иного выхода. Я чувствую твою ненависть, — кивнул Хуштаф, — и твоя душа обретет покой после того…

— Когда мне было восемь лет, — спокойно заговорил Отто, — мои отец и мама погибли под гусеницами танка. Мы жили в Штутгарте. НАТО проводило учения, и мои родители просто были раздавлены гусеницами танка. Я узнал, кто виноват в этом, и стрелял в него из охотничьего ружья папы, — усмехнулся он. — Прострелил танкисту ноги. Точнее, четыре дробинки в левой ноге и две в правой. Попал в приют, в восемнадцать лет был арестован за вооруженное ограбление банка в Мюнхене. При задержании ранил двоих полицейских. Через неделю бежал. Пробрался во Францию и вступил в легион генерала Женуа. В Африке провоевал пять лет. Из-за алмаза убил полковника легиона. И все, — усмехнулся он. — Стал вольным стрелком. Восемь заказных убийств в восьми странах. И разумеется, остальная мелочь, — засмеялся Отто. — Ладно, я уйду на два часа. Надеюсь, ты сумеешь нажать на курок. Он положил рядом с левой рукой Хуштафа пистолет и, усмехнувшись, передернул затвор.

— Я не подведу тебя, — простонал Слуга Смерти. — Ведь ты сделаешь то, о чем просят боги.

— Никогда не верил в это, — качнул головой Койот.

— Главное — чтобы в это поверила твоя ненависть, — прошептал Хуштаф. — Ибо ты живешь ненавистью и благодаря этому выживаешь, Отто Торман.

Россия, Москва

— И вы отпустили ее?! — заорал Белов. — С этими…

— Лида просто-напросто заперла нас в квартире, — сердито перебила его Женя. — А как выйти из вашей запертой квартиры?

— Остынь, — посоветовал Сергею Чижиков. — По-моему, если кто-то и сможет договориться об обмене, это…

— На счету три миллиона долларов, — пробормотал Вениамин. — И я уверен, что Лида сумеет привезти сына. Ты, может, поздороваешься наконец?

— Я бы с удовольствием набил вам морды, — процедил Белов. — Не могли…

— Хорош те, Белый, — недовольно проворчал Богатырев. — Только Лида может вернуть пацаненка. Ты бы просто-напросто сломал этому полковнику челюсть. Это в лучшем случае. Ты вон в Польше полицейских покалечил. Хорошо, что ты Демина знаешь, и адвоката путевого нашли. А то так бы и парился у них на нарах. Кстати, как камеры в польских СИЗО? — полюбопытствовал Никита.

— Ты что, — сердито спросила его жена, — собрался в Польше в тюрьму попасть?

— Там тоже не сахар, — процедил Сергей. — Особенно если по-польски не знаешь, и почему-то на русских сейчас как на врагов смотрят. Один умник, — качнул он головой, — заявил даже, что мы ухлопали президента с командой, когда самолет разбился…

— Теперь давай поговорим, — перебил его Чижиков. — Лида уже в Штатах. Ей билет удалось взять быстро. Жаклин, кстати, помогла, — кивнул он.

— Чувствую, эта сучка, — процедил Богатырев, — и мутит воду. Змеюка американская. Мы тут с мужиками насчет стрелка базарили, — кивнул он. — И к одному все пришли. С Жаклин он тогда приезжал и заранее себе позицию на водонапорной башне выбрал. Сто пудов даю, с ее подачи! Кстати, среди ментов многим по шапке дали и Кедрова на ковер таскали, за него народ заступился, но досталось — тоже не забалуешь… Ну, ты чего сказать-то хотел? — посмотрел он на Чижикова. — Жаклин встретила Лиду и отвезла к себе. Сына не видела. Алмазы уже в Штатах. Кстати, там что-то связано с владелицей музея в Леоне, — вспомнил он. — В прессе появились сообщения о похищении дочери мадам Леберти. Но она никак не реагирует на это.

— Да плевать мне на всех мадам и мисс, — буркнул Белов. — Мой сын у этого психа, а еще и Лидка туда улетела.

— Уже ничего не изменишь, — попробовал успокоить его Чижиков. — И поэтому будем надеяться на…

— Как улететь в Штаты? — перебил его Белов.

— Ты не забыл, что еще дело в Польше не закончено? — напомнил Чижиков. — Будем ждать звонка от Лиды.

— Ведет себя довольно сдержанно, — по-английски сообщила полная средних лет женщина. — Сейчас у себя в квартире, с ним четверо. Кстати, слух о гибели Чижикова сильно преувеличен. Видно, что не совсем здоров, но тем не менее жив.

Франция, Париж

— Ну вот и все, — тяжело вздохнув, всхлипнула Инель. — Осталась я без бессмертия, — сквозь слезы сумела улыбнуться она. Ван, стоявший рядом, смотрел вслед набиравшему скорость двухместному «мустангу». — О чем ты думаешь? — тихо спросила она.

— Никогда не верил американцам, — по-китайски ответил тот. — И впервые в жизни мне диктуют, что делать. И это американец. Я убью его, — тихо закончил он.

— Милый мой ниндзя, — коснулась губами его левой щеки Инель. — По-китайски я понимаю только, — она, вздохнув, улыбнулась, — «я люблю тебя», — совсем неправильно по-китайски, но Ван понял ее, проговорила она. — Поэтому, пожалуйста, повтори сказанное по-французски, — попросила она.

— Марсия вернется, — по-французски заговорил Ван. — И все, кто причастен к этому, умрут.

— Не надо, — вздохнув, качнула головой Инель. — Главное — чтобы вернулась Марсия. Я не хочу больше опасности ни ей, ни себе. Хочу просто жить. Денег хватает вполне, и все должно быть хорошо, и не будет более никаких вопросов ко мне, и мне ничего и некого больше будет бояться. Только сейчас я очень боюсь, что американец…

— Он вернет Марсию сразу, как получит алмаз, — уверенно проговорил Ван. — Остается самое сложное — ждать результата.

США, Вашингтон

— Подожди, — растерянно проговорила Лида. — Значит, это…

— Каким бы странным тебе ни казалось, — спокойно проговорила Жаклин, — но я помогла Дональду получить алмазы, а вам деньги. Правда, пришлось заставить вас как родителей испытать ужас потери ребенка. Возможной потери, — усмехнулась она. — Но главное для меня результат. Дональд все равно бы забрал у вас камушки, — уверенно заявила она. — Но вполне возможно, у вас бы кого-то убили, а возможно, и…

— А сколько убитых, — тихо напомнила Лида. — Ребенок, которого сожгли…

— Но ваш сын жив, — усмехнулась Жаклин. — Кроме того, вы получите три миллиона долларов на вполне законных основаниях. За помощь в работе…

— Как у вас все просто, — вздохнула Белова. — А я думала о вас гораздо лучше, — призналась она. — Где Леша? — спросила она.

— Завтра вы полетите с ним домой, — наливая вино, ответила Жаклин. — И мы больше никогда не увидимся. Завтра ты увидишь своего сына, и вы улетите. Провожать я вас не буду. И постарайся понять меня, — кивнув, она выпила.

— Где мой сын?! — вскочив, закричала Лида. В комнату ворвались двое верзил и шагнули к ней.

— Уйдите, — махнула рукой Жаклин. — Эмоциональный взрыв, — усмехнулась она и встала. — Туалет знаешь где, холодильник здесь, бар там, — кивнула она на вправо. — И не советую делать глупостей, — угрожающе предупредила она. — Просто постарайся провести ночь спокойно и завтра утром в двенадцать сорок пять улетишь в Москву с сыном. — Жаклин шагнула к двери. — За тобой будут наблюдать, — напоследок предупредила она севшую в кресло Лиду.