И на этот раз — последний. Окончательный.

Леха пошел к лестнице.

Разум говорил, что все в порядке, что теперь-то уж точно, но какой-то глумливый чертик в глубине души шептал, что это «точно» было уже столько раз здесь… И может быть, это всего лишь еще одна дикая случайность, и это только кажется, что лестница твоя, но попробуешь к ней подойти, и тебя отшвырнет прочь так же, как и сатира…

— Она… — все бормотал сатир. Он опять уставился на далекий светящийся штрих между землей и небом. — Но как же… Я же сказал Харону вычистить не только нас с Клыком… Сказал всем уркам шкурки почистить, чтобы ни у одной сестры по серьгам не осталось… Он же всех вычистил, сказал. Все аватары на триггеры проверил…

Сатир перевел потрясенный взгляд с далекой лестницы на Леху.

Леха остановился — теперь можно. До лестницы всего пара шагов, а никакой невидимой стены нет и в помине.

Как и должно быть. Глумливый чертик унялся.

— Он же всех вычистил, сказал! — крикнул сатир, будто обвинял Леху. — Всех!!!

— Как оказалось, можно перенести триггер с аватары на местность, — пожал плечами Леха. — Подправить один камешек в стене…

— Кур-рица др-раная… — зашипел сатир сквозь зубы. Руки сжались в тугие кулачки. Он снова глядел на далекую лестницу у Изумрудных гор, и его всего трясло. — Курица драная!!!

— Она только базу данных подправила, — скромно сообщил Леха. — А к нужному камешку ее я привел.

— А?… — Сатир отлип от далекой лестницы и медленно перевел взгляд на Леху. — Что? Ты?…

— Именно.

— Так это… — Брови сатира медленно пошли вниз. Кажется, до него все-таки дошло. — Так это… ты? Ты все придумал?!

— У меня были хорошие учителя…

— Сука!!!

Сатира как пружиной подбросило. Он вскочил и метнулся на Леху.

— Убью!!!

Подскочил, взметнув ручонки со сжатыми кулаками… и невидимая преграда отбросила его прочь.

Сатир вскочил и опять бросился на Леху.

— Убью, падла! На куски порву!

Леха отвернулся от него — к лестнице. Шагнул к ней и снова остановился.

За спиной застучали камни — сатира вновь отбросило прочь.

Но он не сдался. Вскочил и снова бросился вперед — чтобы снова отлететь… Стучали по щебенке копыта, сыпались визгливые ругательства. Сатир все штурмовал невидимую стену. Раз за разом таранил ее — и раз за разом отлетал обратно. Невидимая ладонь брезгливо отшвыривала его прочь…

Ступени светились ровным светом. Самая нижняя повисла над камнями без опоры — такая тонкая, что сбоку просто невидимая. Совершенно плоская.

Леха с опаской поставил на нее копыто, перенес вес… а ничего, держит. Ступень как ступень. Крепкая. Вот только ступеньки узкие и крутые. Слишком круто идут вверх, чтобы по ним мог подняться здоровый бык.

Тогда Леха развернулся боком, поставил на первую ступень одно переднее копыто и одно заднее. Да так и пошел — бочком, бочком… Все выше и выше, навстречу золотистой хламиде и кроткому взору. В самое небо.

— Привет!

— Привет…

Леха неуверенно усмехнулся.

Почему-то был уверен, что в реальности Алиса окажется маленьким серым мышонком. Робкая и скованная. В слишком строгом платье, чтобы скрыть невнятную фигурку. С непонятного цвета волосами, собранными в невразумительную прическу. С так себе мордашкой, на которой вечно настороженно-смущенное выражение и робкая заискивающая улыбка…

Стандартная девочка синий чулок, в общем. А какие еще девчонки попадают в универ, да еще на факультет для программистов?

Заранее подготовился к этому. Настроил себя на жалостливый лад…

И вот теперь со странным чувством не то облегчения, не то даже какого-то разочарования разглядывал Алису настоящую.

В самом деле рыжая. Сейчас волос нет, конечно, — после операции и двух часов не прошло. Но это сразу и не заметишь — на голове у нее кожаная шапочка, стилизованная под буденновку. А вот веснушчатую рожицу не скроешь. Да и не стоит скрывать, пожалуй… Яркие, даже без помады, губы, бойкое выражение — и почти такие же огромные, как у гарпии, зеленые глазищи. И почти лучатся изнутри.

Сама невысокая, почти миниатюрная, но фигурка — класс! И не скрывает. Обтягивающие джинсы, белая пуховая курточка до талии, расстегнутая. Под ней темно-синий, почти черный, мохеровый свитер — обтягивающий высокую грудь…

— Это хорошо, что ты такой, — сказала Алиса.

Она тоже придирчиво разглядывала Леху. И, кажется, с тем же смешанным чувством не то облегчения, не то мелкой обиды, что предположения оказались неверны…

— Я думала, какой-нибудь сутулый чахлик, — прямо призналась она. — Уж больно ловко ты с игроками расправлялся. Словно целые дни за компом в играх просиживаешь…

Она задорно улыбнулась — то есть попыталась. Улыбка вышла медленная и странная, словно ее лицо одеревенело от холода.

Леха чувствовал то же самое. Хотя пробегал в бычьем теле всего-то чуть больше недели, а все равно собственное тело казалось теперь неловким, онемелым, почти чужим.

А она была в игре куда больше…

Что тут сделаешь? Лишь ободряюще улыбнешься.

— Пошли? — спросил Леха и обнял ее за талию.

— Ну, пошли! — Алиса прижалась в ответ. С удовольствием, наслаждаясь каждым движением в своем настоящем теле.

И они пошли через сумрачный холл — последний холл перед выходом из этого чертова огромного здания — к дверям, за которыми свобода.

Свобода, которую отвоевали.

Вырвали, наперекор всему…

— Эй!

Алиса сбилась с шага, Леха напрягся.

— Стойте!

Леха обернулся — и похолодел.

Через длинный холл нагоняли два охранника. У обоих на боках открытые кобуры, и один как бы невзначай положил пальцы на рукоять…

— Почти ушли… — тихо пробормотал, качая головой и не спуская глаз с Лехи. — Чуть не опоздали…

Черт возьми… Неужели не успели — совсем чуть-чуть?!! Где-то за спиной, не так уж далеко, дверь — но у этого парня пальцы на самой рукоятке пистолета.

Слишком рано вскрылось, что должны были выписать и вытащить из игры других?…

Кто-то — сатир, Клык или тевтоны — все же достучался до Харона, и тот вернулся назад?…

Черт побери, всего минуты не хватило… Всего минуты…

А тело уже привычно напряглось. Краем глаза оценить расстояние до двери, а самому развернуться навстречу охранникам. Рукой тихонько отстраняя Алису за спину, чтобы успела добежать до двери.