Я сосредоточился на своем противнике, когда он замахнулся на меня, с дикой самоотверженностью ударяя кулаками по его плоти, пока зов жажды крови доносился до меня.

Я свободно погрузился в блаженство причинения и получения боли, ощущая эту прекрасную боль, когда мои костяшки пальцев треснули, соприкоснувшись с его лицом.

Через несколько минут он истекал кровью, и я купался в ней, нанося удары снова и снова, пока он бесстрашно отбивался.

Крик боли привлек мое внимание, когда другой ублюдок сбил Татум с ног, ее нижняя губа была разбита, и красные губы стали еще краснее.

Я отвернулся от своего парня, чтобы помочь ей подняться, но она не нуждалась во мне, вскочив на ноги и ударив своим тяжелым ботинком прямо в живот парню, когда он сделал выпад. Он закашлялся, когда воздух вышел из его легких, и она бросилась вокруг него, ударив кулаком в висок достаточно сильно, чтобы он отлетел в сторону.

Он рухнул на землю как раз в тот момент, когда мой парень пришел в себя достаточно, чтобы снова напасть, и я отшатнулся на шаг назад, когда он воспользовался тем, что я отвлекся. Я яростно отбивался, но он поймал меня на задней ноге, и я снова отшатнулся, ударившись спиной о тяжелую стойку, которая отмечала угол ринга.

Он взревел мне в лицо, нанося удар в челюсть, но я увернулся, прежде чем схватить его за футболку и дернуть к себе, ударившись лбом о его переносицу.

Последовавший за этим щелчок был почти заглушен его криками, когда он упал на землю, а я начал пинать его ногами.

На другой стороне ринга Татум оседлала своего противника и несколько раз ударила его кулаками в лицо, пока он пытался блокировать ее атаки.

Майк начал считать, пока два придурка оставались на полу, и через три долгих секунды раздался великолепный звук конца поединка, и толпа взревела от нашей победы.

Я оставил придурка, который стонал подо мной, и направился прямо к Татум, поднимая ее на ноги и ухмыляясь ей. Я подхватил ее на руки и усадил себе на плечи, пока мы кричали о нашем триумфе толпе, и она победно вскинула руки, наплевав на кровь, стекающую с ее губы.

Эта девчонка, эта гребаная девчонка! Я светился изнутри и гудел, как будто был под кайфом от чего-то, но единственное, из-за кого это могло быть, была она. И я не мог насытиться.

Прежде чем мы закончили наше празднование, над толпой пронесся новый звук, и я замер, когда в воздухе эхом разнесся вой полицейских сирен.

Все мгновенно замолчали, и в этой паузе между всеобщим хаосом чей-то голос обратился к нам через мегафон.

— Это полиция штата! Вы все нарушаете приказ о карантине, установленный губернатором Секвойи!

— К черту это, — пробормотал я, стаскивая Татум с плеч, когда толпа начала кричать и разбегаться ко всем выходам.

Я схватил ее за руку и потащил обратно к Майку, схватив наши куртки и свой телефон, прежде чем взять пригоршню выигрыша, которую он протянул мне. Он исчез прежде, чем я успел моргнуть, и я потащил Татум в толпу, пока мы выбирались отсюда другим путем.

— Они нас поймают? — Выдохнула она.

— Черт возьми, нет, — засмеялся я, притягивая ее быстрее, и мы побежали дальше.

Люди кричали, плакали, полиция кричала и выдвигала требования, некоторые бедняги упали и их затоптали, но все это не имело значения. Только я и Татум Риверс имели значение.

Мы подбежали к заброшенному бару, я поднял ее и перекинул через него, прежде чем последовать за ней. Я открыл потайную дверь за баром, где они прятали выпивку. Я трахал Дениз здесь не один раз и знал путь к отступлению, когда заканчивал с ней.

Татум позволила мне провести ее через темное помещение, захлопнув за нами дверь, и я провел ее мимо ящиков с пивом и виски, прежде чем добрался до маленькой двери сбоку здания.

Я на мгновение притормозил, приоткрывая дверь, чтобы проверить, нет ли копов, прежде чем выдернуть Татум из кладовки позади себя и броситься наутек.

— Вы там! — Рявкнул офицер позади нас. — Стойте!

— Пошел ты! — Я крикнул в ответ, и Татум дико захохотала, когда мы умчались прочь.

Я не знал, бросился ли он в погоню, но у меня не было времени проверять.

Мы просто бежали и бежали, пока не достигли парковки, где сотни людей ныряли в машины и пытались скрыться, несмотря на то что полиция явно перекрыла дорогу, которая вела сюда.

Мы добрались до моего байка, и я бросил куртку Татум ей в руки, когда она запрыгнула на него, накинув и свою, прежде чем засунуть наличные и мобильный телефон в карман и достать оттуда ключи от байка.

— Я сказал, стоять! — Взревел полицейский как раз в тот момент, когда я завел свою малышку, и она взревела достаточно громко, чтобы перекрыть остальные его слова.

Я показал ему палец, когда он побежал к нам, и Татум снова рассмеялась, когда мы рванули прочь.

— Держись крепче, детка, здесь будет неровная дорога, — прорычал я ей на ухо, направляя мотоцикл по полю, которое тянулось слева от трассы.

Она кричала, когда мы с грохотом катились по грязи и камням, но это был не страх. Это было волнение, настоящее и непорочное.

Ее руки схватились за поручни рядом с моими, и мой взгляд зацепился за наши одинаковые разбитые костяшки пальцев, когда мой член затвердел у ее задницы.

— Ты что-то особенное, ты знаешь это, Татум? — Я зарычал, когда мы оставили хаос сарая позади, и я срезал путь через местность к дороге.

— Я знаю, — самоуверенно ответила она, и я снова рассмеялся.

Мой член натягивал джинсы, жаждая кусочка ее тела, и то, как она прижималась ко мне своей задницей, говорило мне, что она знала и, возможно, тоже хотела кусочек меня.

— Ты чувствуешь, как мне тяжело из-за тебя? — Я спросил ее.

— Да, — выдохнула она тоном, который сказал мне, что она не была уверена, должна ли она радоваться этому или нет.

Мы выехали на заброшенную дорогу, и я повернул мотоцикл обратно к Эверлейку, сбавляя скорость, поскольку понял, что полиция нас потеряла.

— Тебя тоже возбуждает драка? — Спросил я, мои губы коснулись ее шеи и заставили ее задрожать.

— Да, — призналась она, и я почувствовал, как тяжело она дышит, когда ее спина прижалась к моей забрызганной кровью груди.

— Держи левую руку ровно, — проинструктировал я, еще немного снижая скорость, когда убрал ее с