Эдвина перевела взгляд на столик у окна. Кейт проследила за ним. На столе стоял маленький алтарь, посвященный Ванде Брум: фотографии, запечатлевшие счастливые мгновения ее жизни. Ванда была очень похожа на свою мать.

Алтарь. Вздрогнув, Кейт вспомнила собрание личных побед дочери, составленное ее отцом.

— Да. — Эдвина снова смотрела на нее.

Кейт поставила чашку.

— Миссис Брум, я не хочу перескакивать прямо к делу, но, право, у меня очень мало времени.

Старуха выжидающе подалась вперед.

— Это связано со смертями Лютера и моей дочери, не так ли?

— Почему вы так решили? — удивилась Кейт.

Эдвина подалась еще ближе к ней, ее голос понизился до шепота.

— Потому что я знаю, что Лютер не убивал миссис Салливан. Я знаю это так, словно видела все своими собственными глазами.

Кейт была озадачена.

— У вас есть какие-нибудь мысли…

Но Эдвина уже печально качала головой.

— Нет, никаких.

— Тогда откуда вам известно, что мой отец этого не совершал?

Тут старуха определенно заколебалась. Откинувшись назад, она закрыла глаза — и пока снова не открыла их, у Кейт на лице не дрогнул ни один мускул.

— Ты — дочь Лютера, и я считаю, что ты должна знать правду. — Помолчав, Эдвина отпила глоток чая, промокнула губы салфеткой и снова откинулась на спинку кресла. Черная персидская кошка запрыгнула ей на колени и тотчас же уснула. — Я знала твоего отца. Знала его прошлое, если можно так сказать. Они с Вандой были близки. Много лет назад Ванда попала в беду, и Лютер помог ей, помог подняться на ноги и вернуться к нормальной жизни. Я всегда буду признательна ему за это. Когда мне или Ванде что-нибудь было нужно, он всегда приходил на помощь. Все дело в том, Кейт, что твой отец в ту ночь вообще не оказался бы в этом доме, если б не Ванда.

Эдвина говорила несколько минут. Когда она закончила, до Кейт вдруг дошло, что она слушала старуху, затаив дыхание. Женщина шумно выдохнула, и этот звук отголосками разнесся по всей комнате.

Эдвина молчала, продолжая смотреть на собеседницу печальными глазами. Наконец она встрепенулась. Сморщенная рука потрепала Кейт по колену.

— Лютер любил тебя, дитя мое. Больше всего на свете.

— Я так понимаю…

Эдвина медленно покачала головой.

— Он никогда не винил тебя за такое отношение. Напротив, говорил, что ты вправе испытывать такие чувства.

— Он так говорил?

— Лютер гордился тобой, тем, что ты юрист, и твоими успехами. Он частенько говаривал мне: «Моя дочь — юрист, и чертовски хороший. Для нее правосудие стоит на первом месте, и она права, абсолютно права».

У Кейт голова пошла кругом. Ее захлестнули чувства, к которым она была не готова. По улице проехал черный седан и скрылся за поворотом. Кейт быстро посмотрела на Эдвину.

— Миссис Брум, я признательна вам за то, что вы все это говорите. Но на самом деле я пришла к вам с конкретной целью. Мне нужна ваша помощь.

— Я сделаю все, что в моих силах.

— Мой отец прислал вам посылку…

— Да. И я отправила ее мистеру Грэму, как и сказал Лютер.

— Да, знаю. Джек ее получил. Но… но ее у него отобрали. И вот мы подумали, быть может, отец прислал вам еще что-нибудь, что-нибудь такое, что нам поможет?

Глаза Эдвины больше не были печальными. Они превратились в две сосредоточенные точки. Пожилая женщина посмотрела Кейт за спину.

— За тобой, в нотах на пианино. В сборнике церковных гимнов слева.

Подойдя к пианино, Кейт взяла сборник церковных гимнов. Между страницами лежал маленький конверт. Она посмотрела на него.

— Лютер был самым доскональным человеком из всех, кого я только встречала в своей жизни. Он сказал, что если с пакетом что-то пойдет не так, я должна буду отправить мистеру Грэму вот это. Я как раз собиралась так поступить, но тут услышала про него по телевизору. Правильно ли я полагаю, что мистер Грэм не имеет никакого отношения к тому, что ему приписывают?

Кейт кивнула.

— Хотелось бы, чтобы все разделяли ваше мнение.

Она собралась вскрыть конверт.

— Не надо, Кейт, — резким тоном остановила ее Эдвина. — Ваш отец сказал, что только мистер Джек Грэм может ознакомиться с содержимым конверта. Только он один. Полагаю, мы должны прислушаться к его словам.

Кейт колебалась, борясь с природным любопытством, затем отложила конверт.

— Больше отец ничего не говорил? Он знал, кто убил Кристину Салливан?

— Да, он это знал.

— Но вам он это не сказал? — пристально посмотрела на нее Кейт.

Эдвина затрясла головой.

— Но одно он мне сказал.

— И что?

— Лютер сказал, что если он скажет, кто это сделал, я ему не поверю.

Вернувшись в кресло, Кейт задумалась.

— Что он имел в виду?

— Смею тебя заверить, меня это очень удивило.

— Почему? Почему вас это удивило?

— Потому что Лютер был наичестнейшим человеком, другого такого я не встречала. Я поверила бы всему, что он мне сказал. Приняла бы это как Священное Писание.

— То есть то, что видел отец, кого он видел, настолько невозможно, что в это нельзя поверить? Даже вам?

— Совершенно верно. Именно так я и подумала.

Кейт поднялась, готовая уйти.

— Благодарю вас, миссис Брум.

— Пожалуйста, зовите меня Эдвиной. Необычное имя, но другого у меня нет.

Кейт улыбнулась.

— После того как все это закончится, Эдвина, мне… мне хотелось бы снова навестить вас, если вы ничего не имеете против. Поговорить с вами.

— Я сама очень этого хочу. В старости есть как плохие, так и хорошие стороны. В одинокой старости есть только плохие стороны.

Надев куртку, Кейт направилась к двери. Конверт она убрала в сумочку.

— Это должно сузить круг поисков, ведь так, Кейт?

Она обернулась.

— Что?

— Кто-то такой, в кого нельзя поверить. Если задуматься, таких не так уж и много.

* * *

Охранник медицинского центра, высокий и широкоплечий, был жутко смущен.

— Ума не приложу, как такое случилось. Я отлучился на две, максимум три минуты…

— Ты не должен был вообще покидать свой пост, Монро. — Низкорослый начальник приходился Монро по плечо, но верзила обливался по́том.

— Как я сказал, леди попросила помочь мне с сумкой, вот я ей и помог.

— Какая еще леди?

— Я же говорил, просто какая-то леди. Молодая, миловидная, одетая просто классно…

Начальник в отвращении отвернулся. Он не мог знать, что этой дамой была Кейт Уитни и что они с Сетом Фрэнком находились в машине Кейт уже в пяти кварталах от больницы.

* * *

— Больно? — Кейт посмотрела на следователя, однако ни в голосе, ни на лице