Буян удивленно покосился на Гаральда:

— Неужто ты будешь его есть?

Рыцарь от души рассмеялся, удивив всех, и двумя пальцами, как ядовитую змею, передал нож гусляру.

— Я же не людоед дикий, — важно объяснил он. — Кем ты меня считаешь?.. Так, попугал немного!

— Ничего себе, немного — я поверил!

— И он тоже! — Рыцарь весело подмигнул пленнику. — А они небось со своими пленными не так ласковы, любят кровушки попить. Что? Не ошибся я?

По лицу пленника было видно, что Гаральд прав. Немного придя в себя, он приподнялся.

— Убейте меня. — Голос его обрел твердость.

— Зачем? — Гаральд спокойно занялся его наскоро перевязанной раной. — Мы все вызнали уже.

— Убейте, — повысил голос пленник. — Или дайте нож: я сам себя убью!

— Воинская честь? — понимающе кивнул Буян, потянувшись за ножом.

— Да при чем тут она! — вскричал пленник. — Вы Кощея не знаете! Он меня за длинный язык не простит — смерти предаст!

Рыцарь несильно стукнул его в живот:

— Заткнись — так ты на нас посты свои наведешь! Властимир вскочил настороженно:

— А ведь ты прав! Облак!

Верный конь оказался подле него и сам сунулся носом под руку, помогая найти повод.

Славяне повскакивали на ноги, хватаясь за оружие. Стена кустов по склону холма колыхалась, выдавая присутствие людей. Глаз привычно различал блеск оружия и доспехов.

Властимир уже сидел в седле. Буян метнулся к нему с мешком, в спешке отцепленным с тороков.

— Скачи! — крикнул он. — Спасайся!

Князь не успел ответить — гусляр уже исчез. Властимир даже не заметил, как тот что-то прицепил к его седлу.

Властимир не знал, что творится вокруг, но Облак отлично все понимал. Коротко заржав, дабы упредить хозяина, он вдруг прянул вперед и вверх.

С одного прыжка он оказался прямо перед третьей, только что выстроившейся цепью. Воин, припавший на колено перед ним, поднялся, но мелькнуло копыто — и он упал с залитым кровью лицом.

Крики и звон оружия лучше и быстрее слов подсказали Властимиру, что ему тут делать нечего.

Белый конь уносил его в чащу леса, не разбирая дороги. Позади затихал шум сражения.

Припав к гриве Облака, князь настороженно слушал лес, пытаясь уловить скок погони. То ли слух подводил его, то ли о нем не думали, но он ничего не слышал, кроме топота своего жеребца. Решившись, он осадил Облака.

Упрямясь, тот не хотел сходить со скока, но потом смирился и встал, вскидывая голову. Князь прислушался и поразился тишине — казалось, даже ветер исчез. Ни единый звук не нарушал его одиночества, кроме дыхания жеребца. Погоня отстала или же ее не было совсем.

Еще немного Властимир просидел неподвижно, прислушиваясь, а потом резко развернул коня.

— Назад, Облак! — приказал он. — Ищи! Назад!

Он не знал точно, понял ли его жеребец, но тот повернул вспять и короткой рысцой тронулся обратно.

Властимир не подозревал даже, где находится. Мэедившись, что Облак смирился и идет широким размеренным шагом так уверенно, словно под его копытами привычная дорога, он доверился его чутью и только на всякий случай сжимал рукоять меча, готовый к бою.

Облак не останавливался ни на миг, немного сбавляя ход лишь перед преградами. Ручьи Властимир узнавал по плеску воды и запаху влаги. Камни и поваленные деревья — по осторожному переступанию жеребца, поляны — по отсутствию хлещущих по лицу ветвей.

Остальной мир исчез для него, влился во мрак пустоты и тишины.

Дорога пошла чуть вверх, потом кусты исчезли. До князя долетел запах лошадей и людей, смешанный с приторным ароматом пролитой крови. По особой, мертвящей тишине Властимир понял, что Облак вывез его на тот самый холм…

Пленников перебросили через седла. Отряд торопился сквозь лес, не заботясь о том, чтобы выбирать дорогу поровнее.

Запомнить дорогу было невозможно — перед глазами мелькали ветки, а порой грязь и раскисшая земля.

Они пришли в себя оттого, что скачка внезапно прекратилась и их, как мешки, побросали наземь.

Буян сильно ударился раненым боком о что-то твердое и лишился бы чувств, если бы не непрерывный грохот. Гусляр с трудом разлепил веки и увидел прямо перед собой лошадиные копыта. Доставившие их всадники топтались вокруг кучки пленников, поджидая кого-то.

Под Буяном кто-то застонал. Гаральд! Забрало шлема у рыцаря было опущено, и гусляр не мог знать, пришел тот в себя или нет. Кровь заливала глаза Буяну, и у него не было сил посочувствовать рыцарю.

Судя по ржанию и шуму, наконец-то привели их лошадей. Кони бились и вырывали повода, но их подвели к сваленным в кучу пленникам и привязали подле.

— На первый раз хватит,—громко сказал кто-то.—Трое здесь, остальные — за мной. Попробуем прочесать лес еще раз!

Лошади затопотали, выстраиваясь, и ускакали прочь. Подле пленников остались трое. Охрана спешилась и отвела своих коней подалее.

Кто-то еще зашевелился, застонал.

— Дети Иблиса[48],—прохрипел голос Синдбада.—Чтоб их… — Тише, — выдохнул Буян. — Они возвращаются…

Мореход покорно замолчал.

Вернувшись, охранники пинками раскидали лежащих пленников и принялись приводить их в чувство. При этом с Гаральда сорвали шлем, открыв разбитое лицо.

Убедившись, что все пленники пришли в себя, один из охранников встал перед ними.

— Слушайте меня, смертники, — лениво сказал он. — До рассвета из вас не доживет никто — и это единственное, что вам нужно запомнить. Зачем хозяину это понадобилось — мы не знаем, но нас это не волнует. Жить вам осталось немного, так что лучше потратить последние минутки на размышления —они помогают скоротать время. Приятного вам времяпрепровождения!

Он махнул рукой двум остальным, охранники отошли в сторонку, уселись на камнях и тихо заговорили о чем-то своем, мало обращая внимания на пленных.

Люди посмотрели друг на друга. У Буяна упало сердце, когда он увидел, что их пятеро, — значит, все зря и князь схвачен!.. Но потом он пригляделся и понял, что это всего-навсего их собственный пленник. Почувствовав на себе взгляд, тот с усилием поднял голову.

— Я просил: убейте меня, — невнятно молвил он. — Теперь они и меня… с вами вместе…

— Что они с нами сделают — не догадываешься?

Тот лишь покачал головой. Рана его открылась, и он умирал от потери крови.