не спереди, а сбоку, на нулевой этаж вроде бы и дальше по коридору. Я плохо помню, как и куда шел, потому как совсем приуныл тогда и еле перебирал ногами, как дохлая марионетка, даже толчки стволов в спину не особо-то оживляли. На самом деле, до последнего верил, что сейчас взорвутся хлопушки и все засмеются, мол, с днем дураков, но вот я сижу один в маленькой комнате допроса и как-то не до смеха уже. И куда еще все подевались, по-любому же кто-то должен стоять за односторонним стеклом, следить за мной в оба, изучать маньячную мимику, и это напрягало. Хотя я даже воодушевился, мол, а что они мне сделают, я никого не крал, и скелетов у меня в шкафу нет — это они еще извиняться будут, когда в суд подам, чтоб знали, как людей арестовывать направо и налево! Такой жвачкой тянулись минут пятнадцать, и либо меня мариновали, чтоб я растревожился и все рассказал на нервах, либо покопались в личном деле, вызвали экстрасенса и поняли, что я чист, как младенец, но это уже из разряда фантастики.

Не прошло и трех тысячелетий, как в замочной скважине захрустел ключ, покрутился дважды, и ко мне вошел какой-то непонятный тип, но явно из полиции, похожие глаза и походка. Вообще видок у него странный, одет в пальто и кофту не по уставу, еще и во все черное, как если бы хоронить меня пришел, а глаза с волосами и того темнее. Ему пришлось пробираться через звуковой поток, потому как я с ходу засыпал его очередью слов под сто штук в секунду, не меньше — рассказал про ДеВи, его папашу, все как на духу, и тот аж сморщился, но бешено двигал глазами, то бишь успевал раскладывать все по полочкам. Молчком он прошагал ко второму стулу, прямо-таки источал амбре крутости, сел напротив и облапал меня взглядом, как если бы это привычка такая у него. Лицо немое, как белый лист, так запросто и не поймешь, что он там о тебе думает, а под конец уставился мне прямо в глаза, я ответил тем же, но все косился на горбатый нос, похожий на клюв. Я растерялся, как его обозвать, потому как все остальное у него бесхитростно-монотонное, не за что зацепиться, да и башка варила ужасно от стресса, пусть будет Орлиный Нос.

— Я тебе верю, — сказал он, когда посидел, весь такой задумчивый и напряженный. Я аж уши захотел почистить, вдруг ослышался.

— Да? Вы что-то вроде доброго полицейского?

— Может быть. Я видел много преступников, и ты полная противоположность им всем.

— Тогда я свободен и могу идти?

— Если расскажешь о «Тедди’с Хоум», игрушках и монстрах.

Я аж закашлялся от неожиданности, это посильнее удара в живот было — с ним надо поосторожнее, с виду ворон, а по натуре лис, он не сразу в лобовую пошел, мастерски отвлек парочкой фраз, а потом уже врезал по самое не балуй. И тут я задумался, а откуда он все это знает, и не пополнить ли его копилку знаний, а то полицейские на нашей стороне очень даже не помешают. Стоп, я что, совсем уже спятил, на какой еще нашей стороне — я же так ничего и не узнал про дела Мудрого Филина и Джованни, могу сболтнуть лишнего, подставить их, будем все вместе одну камеру делить.

— У тебя, — он глянул на часы на запястье, — есть 3,5 минуты на решение.

— Не знаю, о чем вы, — запел я в стиле киношных клише. — Я все рассказал и могу повторить, да хоть и целый рассказ настрочить, что в жизни и мухи не обидел, поэтому у вас нет и не может быть никаких доказательств.

— Парень, давай я разъясню тебе ситуацию. В данный момент я отстранен от дела и рискую не простым выговором, а должностью. Дело о похищениях детей передали другому детективу, который тебя и задержал. Он мечтает доказать всем, что лучше меня, и скорее всего, сделает тебя соучастником Мэда Кэптива. Думаешь, у него нет оснований? Сейчас человек, у которого ты украл велосипед возле бара, дает показания, что это был именно ты. Велосипед обнаружили возле бывшей лесопилки, на которой спустя полчаса пытались похитить группу детей. И этим же вечером ты проникаешь на частную собственность Фирданов, где утром побывал Мэд Кэптив, и пытаешься сбежать с их ребенком, Виктимом Фирданом… Так понятнее?

Твою ж мать… Натуральный эффект бабочки, да еще и приправленный соусом нелепых совпадений! Под таким углом это все звучало на целых три пожизненных.

— Сейчас я твой единственный шанс выбраться отсюда.

— Я-то согласен на все сто, просто я и правда мало что знаю — я и сам обо всей этой мистической ерунде буквально на днях узнал. — Он пробирался взглядом через кожу, мышцы, кости, в самую душу, оценивал, говорю ли я правду. Простите, Мудрый Филин, но это вы заварили меня в эту кашу, и хлебать ее придется вместе, иначе утонем по очереди. — Но… Я могу отвести вас на фабрику, наш начальник расскажет больше, если не все.

— В 8:40 PM?

— Срочно вызовем его, я что-нибудь придумаю.

Орлиный Нос кивнул и набрал номер на телефоне, сказал что-то вроде: «Я оставил рапорт в твоем кабинете. Подпиши его, это срочно!», и тот на проводе послушал его. Я считаю жизнь удалась, если есть кому позвонить в патовой ситуации и он сделает все лучшим образом. Уж не знаю, за какие заслуги, но ангела-хранителя мне подослали толкового — он в армейском стиле снял с меня наручники, и через десять секунд мы уже бежали по коридору ровно обратным путем, каким меня сюда привели, вот это я понимаю сервис. И все бы ничего, но на другом конце послышались шаги, а потом и вскрики той самой Важной Шишки, которая бежала к нам так быстро, как если бы терял корабль с золотом, даже с пистолетом наготове.

— Как это понимать, Рей! — крикнул он уже почти перед нами, но на безопасном расстоянии. Мы с вызовом обернулись на него, я — так точно, теперь за меня горой стоит шишка поважнее многих в этом здании.

— Я отпускаю подозреваемого.

Даже у меня мурашки пошли, а у того вообще глаза на лоб полезли от удивления, он чуть опустил пистолет, но быстро вернул и первое, и второе на места. Орлиный Нос не линял и не особо-то переживал, но молчал, чтобы тот задавал вопросы, то бишь чувствовал себя идиотом.

— Что… На каком