— Что это? — спросил он.

— Нембутал. Прими, станет легче.

Он проглотил их, не запивая.

— Есть еще?

— Да.

— Давай сюда.

— Больше двух сразу нельзя.

— Давай сюда.

Я отдал ему остальные.

— Генри, только, пожалуйста, поаккуратней с ними. Это ж все-таки не конфеты, сам понимаешь.

Достав из кармана синюю эмалированную коробочку, он аккуратно сложил туда капсулы:

— Виски ты мне, конечно, не принесешь.

— Эти лекарства нельзя мешать с алкоголем.

— Я уже пил сегодня.

— Я знаю.

— Слушай внимательно, — сказал он, поправляя очки. — Мне нужно виски с содовой. В высоком стакане. Побольше виски, поменьше содовой, как можно больше льда. И стакан воды без льда. Именно в таком сочетании.

— Я никуда не пойду.

— Хорошо. Тогда я схожу сам.

Я поднялся на кухню и смешал ему виски с содовой, правда, в обратной пропорции.

— Это ведь для Генри? — спросила Камилла, когда я наполнял второй стакан водой из-под крана.

— Да.

— Где он?

— Внизу.

— Как у него дела?

Кроме нас, на кухне никого не было. Поглядывая на дверь, я шепотом рассказал ей про содержимое туалетного столика.

— Очень похоже на Клоука, — рассмеялась она. — Он такой… порядочный на самом-то деле. Помню, Бан говорил, что Клоук напоминает ему тебя.

Последнее замечание удивило и немного обидело меня. Я хотел возмутиться, но передумал и вместо этого, поставив стакан на стол, спросил:

— Кому ты звонишь в три часа ночи?

— Что-что?

Нахмурив брови, она очень натурально изобразила удивление. Увы, она была столь искусной актрисой, что я не мог быть уверен в ее искренности.

Я не сводил взгляд с ее лица — на нем по-прежнему читалось лишь недоумение, но едва у меня мелькнула мысль, что пауза передержана, как Камилла со смехом встряхнула головой:

— О чем ты вообще?

Я улыбнулся в ответ. Не было никаких шансов перехитрить ее в этой игре.

— Я вовсе не пытаюсь тебя подловить. Просто, пожалуйста, не болтай лишнего по телефону, когда у вас дома Клоук.

— Я вообще никогда не болтаю лишнего, — произнесла она рассудительным тоном.

— Очень надеюсь, потому что он подслушивал.

— Он не мог услышать ничего такого.

— Все равно, рисковать не стоит.

Мы замолчали, глядя друг на друга. Чуть пониже глаза у нее краснела обворожительная родинка, похожая на рубиновую капельку крови. Не понимая, что делаю, я наклонился и поцеловал ее.

— Чем заслужила я этот знак внимания? — насмешливо спросила Камилла.

Мое сердце, ушедшее в пятки от собственной дерзости, вернулось и дико забилось. Отвернувшись, я принялся передвигать стаканы на столе.

— Ничем, — бросил я через плечо. — Мило выглядишь, вот и все…

Тут за дверьми послышались шаги, и на кухню ввалился промокший до нитки Чарльз, а следом, дрожа от гнева, ворвался пунцовый Фрэнсис.

— Мог мне хотя бы сказать, — злобно шептал он. — Черт с ними, с сиденьями! Они мокрые насквозь, теперь в них заведется грибок, их уже не просушить, а мне, между прочим, завтра возвращаться в Хэмпден, но черт с этим всем, мне наплевать, — я просто не могу поверить, что ты специально отыскал мое пальто, тайком взял ключи и…

— Ты и раньше оставлял верх откинутым под дождем, — отрезал Чарльз, наливая виски. Он стоял к нам спиной, темные блестящие волосы липли к голове, от ног по линолеуму бежали ручейки.

— Что? — вскинулся Фрэнсис. — Да никогда в жизни!

— Еще как оставлял, — не оборачиваясь, буркнул Чарльз.

— Скажи когда. Хоть один раз назови.

— Да сколько угодно. Взять хоть ту поездку в Манчестер, помнишь? За две недели до начала семестра, а? Мы с тобой тогда поехали в «Эквинокс-хаус», чтобы…

— Это было летом. Стояла жара, и шел грибной дождик.

— Ага, как же, грибной. Настоящий ливень. Просто ты не хочешь говорить про этот день, потому что потом ты попытался затащить меня…

— Ты с ума сошел! Какая тут связь? Сейчас темно и льет как из ведра, а ты пьян в стельку, на ногах не держишься. Просто чудо, что ты никого не сбил. Куда ты вообще ездил за этими несчастными сигаретами? Ближайший магазин — у черта на рогах.

— Я не пьян.

— Ха-ха-ха. Он не пьян. Так где же твои сигареты? А? Спорим, ты…

— Я сказал, я не пьян.

— Ну конечно, наш мальчик трезв как стеклышко. Спорим, ты не купил никаких сигарет? А если даже и купил, они насквозь мокрые. Где они, покажи?

— Отстань от меня.

— Сначала покажи сигареты. Ну, давай. Хочу своими глазами увидеть эти замечательные…

Шваркнув стакан о стол, Чарльз крутанулся на каблуках.

— Оставь меня в покое, — прошипел он.

Ужаснулись мы не столько его интонации, сколько выражению лица. Фрэнсис застыл с приоткрытым ртом. Секунд десять — казалось, целую вечность — единственным звуком было ритмичное «кап-кап-кап» — это капало с одежды Чарльза.

Я взял предназначенные для Генри стаканы — виски с содовой, как можно больше льда, и вода, без льда, — и, толкнув дверь, вышел из кухни.

Всю ночь не переставая лил дождь. Я ворочался в своем пыльном спальнике, в носу щекотало, мышцы болели от лежания на бетонном полу, покрытом издевательски тонким слоем ковролина. Ливень барабанил в окна под потолком, и в отсвете прожекторов казалось, что по стене напротив сбегают темные струи.

Чарльз храпел, запрокинув голову, Фрэнсис бормотал во сне. Время от времени снаружи в шуме брызг проносилась машина, и белая полоса, проползая по комнате, выхватывала стол для пула, подвешенные на крюке снегоступы, гребной тренажер и Генри, неподвижно сидевшего в кресле со стаканом в одной руке и сигаретой в другой. Его бледное, бдительное, словно у бесплотного стража, лицо на миг возникало в свете фар и соскальзывало обратно во тьму.

Меня разбудило хлопанье ставни где-то наверху. Все тело ломило, я долго не мог прийти в себя. Дождь припустил еще сильнее. Он хлестал размеренными упругими волнами по окнам ярко освещенной кухни, где собравшиеся за столом гости в подавленном молчании завтракали тостами с кофе.

Коркораны, видимо, уже готовились к выходу. Клоук, Брэм и Руни сидели рядом, разложив локти на столе, и тихо переговаривались. Они были только что из душа, чисто выбриты, в новеньких костюмах. Выглядели они так, словно им предстояло появиться в суде, — напыщенно, но вместе с тем немного нервно. Фрэнсис, с припухшими глазами и нелепыми завитками в растрепанной рыжей шевелюре, поднялся на кухню в халате. Он еле сдерживал негодование: встав позже всех и попытавшись принять душ, он обнаружил, что горячая вода в баке кончилась.