бога зрим,

Еще не знаем сами всех избранных.

136 Мы счастливы неведеньем своим;

Всех наших благ превыше это благо

Что то, что хочет бог, и мы хотим».

139 Так милостью божественного стяга,

Чтоб озарить мой близорукий взгляд,

Мне подалась целительная влага.

142 И как певцу искусный лирник в лад

Бряцает на струнах и то, что спето,

Звучит приятнее во много крат,

145 Так, речи вторя, — ясно помню это, —

Подобно двум мигающим очам, —

Я видел, — оба благодатных света

148 Мерцали огоньками в лад словам.

ПЕСНЬ ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

1 Уже моя властительница снова

Мои глаза и дух мой призвала,

И я отторгся от всего иного.

4 Она, не улыбаясь, начала:

«Ты от моей улыбки, как Семела[1663],

Распался бы, распавшись, как зола.

7 Моя краса, которая светлела

На ступенях чертогов божества,

Как видел ты, к пределу от предела,

10 Когда б не умерялась, такова,

Что, смертный, испытав ее сверканье,

Ты рухнул бы, как под грозой листва.

13 Мы на седьмое вознеслись сиянье,[1664]

Которое сейчас под жгучим Львом[1665]

С ним излучает слитное влиянье.

16 Вослед глазам последовав умом,

Преобрази их в зеркала видений,

Встающих в этом зеркале большом».[1666]

19 Кто ведал бы, как много упоений

В лице блаженном почерпал мой взгляд,

Когда был призван к смене впечатлений,

22 Тот понял бы, как я свершить был рад

Все то, что госпожа повелевала,

Когда б он взвесил чаши двух услад.[1667]

25 В глубинах мирокружного кристалла,[1668]

Который как властитель[1669] наречен,

Под чьей державой мертвым зло лежало,

28 Всю словно золото, где луч зажжен,

Я лестницу увидел восходящей

Так высоко, что взор мой был сражен.

31 И рать огней увидел нисходящей

По ступеням, и мнилось — так светла

Вся яркость славы, в небесах горящей.

34 И как грачи, едва заря взошла,

Обычай свой блюдя, гурьбой толкутся,

Чтоб отогреть застывшие крыла,

37 Потом летят, одни — чтоб не вернуться,

Другие — чтоб вернуться поскорей,

А третьи все над тем же местом вьются,

40 Так поступал и этот блеск огней,

К нам с высоты стремившийся согласно, —

Столкнувшись на одной из ступеней.

43 И к нам ближайший просиял так ясно,

Что в мыслях я промолвил: «Этот знак

Твоей любви понятен мне безгласно».

46 Но мне внушавшая, когда и как

Сказать и промолчать, тиха; желанье

Я подавляю, и мой выбор благ.

49 Она увидела мое молчанье,

Его провидя в видящем с высот,

И мне сказала: «Утоли алканье!»

52 Я начал: «По заслугам я не тот,

Чья речь достойна твоего ответа.

Но, ради той, кто мне просить дает,

55 О жизнь блаженная, ты, что одета

Своею радостью, скажи, зачем

Ты стала близ меня в сиянье света;

58 И почему здесь в этой тверди нем

Напев, который в нижних кругах Рая

Звучит так сладко, несравним ни с чем».

61 «Твой слух, как зренье, смертен, — отвечая,

Он молвил. — Потому здесь не поют,

Не улыбнулась путница святая.[1670]

64 Я, снизошел, остановился тут,

Чтоб радостным почтить тебя приветом

Слов и лучей, в которых я замкнут.

67 Не большая любовь сказалась в этом:

Такой и большей пламенеют там,

Вверху,[1671] как зримо по горящим светам;

70 Но высшая любовь, внушая нам

Служить тому, кто правит всей вселенной,

Здесь назначает, как ты видишь сам».

73 «Мне ясно, — я сказал, — о свет священный,

Что вольною любовью побужден

Ваш сонм идти за Волей сокровенной;

76 Но есть одно, чем разум мой смущен:

Зачем лишь ты средь стольких оказался

К беседе этой предопределен».

79 Еще последний слог мой не сказался,

Когда, средину претворяя в ось,

Огонь, как быстрый жернов, завращался,

82 И из любви, в нем скрытой, раздалось:

«Свет благодати на меня стремится,

Меня облекший пронизав насквозь,

85 И, с ним соединясь, мой взор острится,

И сам я так взнесен, что мне видна

Прасущность, из которой он струится.

88 Так пламенная радость мне дана,

И этой зоркости моей чудесной

Воспламененность риз моих равна.

91 Но ни светлейший дух в стране небесной,

Ни самый вникший в бога серафим

Не скажут тайны, и для них безвестной.

94 Так глубоко ответ словам твоим

Скрыт в пропасти предвечного решенья,

Что взору сотворенному незрим.

97 И ты, вернувшись в смертные селенья,

Скажи об этом, ибо там спешат

К ее краям тропою дерзновенья.

100 Ум, здесь светящий, там укутан в чад;

Суди, как на земле в нем сила бренна,

Раз он бессилен, даже небом взят».

103 Свои вопросы я пресек мгновенно,

Стесняемый преградой этих слов,

И лишь — кто он,[1672] спросил его смиренно.

106 «Есть кряж меж италийских берегов,

К твоей отчизне близкий и намного

Взнесенный выше грохота громов;