Жизнь на горе стала несколько напряженной: Брианна вела себя как испуганный кролик, Роджер – как загнанный в угол барсук; Джейми постоянно буравил зятя тяжелым взглядом и отпускал неодобрительные замечания на гэльском; Лиззи была готова расшибиться в лепешку, лишь бы загладить вину… а ребенок счел, что сейчас самое подходящее время для колик и бессонных ночей.

Последнее, судя по всем, убедило Джейми, что надо вплотную заняться строительством нового дома. Фергус с прочими арендаторами любезно засеял для нас небольшой участок кукурузой, и, хотя зерна не хватило бы на продажу, голод грядущей зимой нам не грозил. Избавившись от необходимости ухаживать за большим полем, все свободное время Джейми проводил на гребне горы с молотком и пилами.

Роджер тоже в меру сил помогал по хозяйству, хотя из-за больной ноги еле передвигался. Я не раз предлагала ему заняться лечением, а он только отмахивался, – и терпение у меня лопнуло. Спустя несколько дней, приготовив все необходимое, я твердо заявила, чтобы утром он первым же делом явился на осмотр.

Когда я размотала бесчисленные тряпки, в нос ударил сладковатый душок гнили; но, слава богу, не было ни красных отеков, выдающих заражение крови, ни черной гнили гангрены. Хотя и без того нога выглядела ужасно.

– У тебя глубокий хронический абсцесс. – Я с силой надавила на распухшую плоть, пружинившую от залежей гноя. Корочка на ране треснула, и из-под нее потекла мерзкая серо-зеленая жижа.

Под слоем загара Роджер побледнел и крепче вцепился в деревянную раму кровати.

– Однако тебе повезло. – Я покрутила стопу, ощупывая крошечные суставы плюсневых костей. – При ходьбе абсцесс то и дело вскрывался, и гной вытекал. Поэтому инфекция не распространялась дальше, так что ногу ты не потеряешь.

– Вот и чудесно, – сдавленно пробормотал он.

– Бри, мне нужна помощь, – словно между делом позвала я. Та с ребенком на коленях сидела в дальнем углу за прялкой.

– Давайте я, – услужливо подскочила Лиззи.

Девочка сознала, что своими испытаниями Роджер обязан в первую очередь ей, и всячески старалась загладить вину, при любом удобном случае предлагая ему помощь, подсовывая разные лакомства… и доводя его до белого каления своим несчастным видом побитой собаки.

– Да, конечно, – улыбнулась я. – Пожалуйста, возьми малыша у Брианны, прогуляйтесь немного. Ему не помешает свежий воздух.

У Лиззи вытянулось лицо, но она послушно забрала ребенка и исчезла за дверью. Брианна подошла ко мне, всячески стараясь не глядеть на Роджера.

– Придется вскрыть рану и очистить ее от гноя. По возможности удалить некротические ткани, хорошенько продезинфицировать… Будем надеяться на лучшее.

– Эй, а что значит «удалить»? – встревожился Роджер.

– Это значит, убрать все омертвевшие мышцы хирургическим или консервативным методом. К счастью, до костей инфекция вроде бы не добралась, разве что хрящ между плюсневыми костями слегка поврежден… Не переживай, – похлопала я по ноге. – Это небольно.

– Разве?

– Угу. Вот промывать и дезинфицировать – другое дело. Бри, подержи его, пожалуйста.

Она, почти не мешкая, подошла к изголовью и взяла Роджера за руки. Впервые за последний год они коснулись друг друга.

– Только крепко, – предупредила я. – Сейчас будет самое неприятное.

Не глядя на них, я вскрыла полузажившую рану скальпелем и принялась выдавливать гной. Роджер заметно напрягся – процедура была весьма болезненной, – но не проронил ни слова.

– Может, закусишь кожаный ремень? – спросила я, раскупоривая бутылку с разбавленным спиртом. – Сейчас будет зверски щипать.

Вместо него ответила Брианна:

– Все нормально. Давай.

Когда я плеснула на рану, он сдавленно замычал и невольно перекатился на бок, пытаясь отдернуть ногу. Я удержала его и торопливо завершила эту часть работы. Поставив опустевшую бутыль на стол, я подняла голову. Брианна сидела на кровати, обхватывая Роджера за плечи, а он обнимал ее за талию, уткнувшись лицом в колени. Белая как простынь, Брианна через силу улыбнулась мне.

– Все?

– Да, самое страшное позади, – успокоила я. – Дальше так, мелочи.

Нужные препараты я заготовила два дня назад, летом это не составило особого труда. Я отправилась в коптильню, где в клубах ароматного дыма от орешника висела оленья туша. Правда, интересовало меня другое мясо, не столь хорошо сохранившееся.

Отлично, все как раз созрело! Я взяла у двери небольшое блюдце и отнесла в дом.

– Фу! – тут же скривилась Брианна. – Это еще что за гадость? Воняет протухшим мясом.

– Это и есть тухлое мясо.

Точнее, останки кролика, угодившего-таки в мои силки.

Брианна еще держала Роджера за руки. Улыбнувшись про себя, я села на прежнее место, поставила рядом миску и потянулась за длинными щипцами.

– Мама! Ты что делаешь?!

– Это небольно, – заверила я, сдавливая стопу, чтобы приоткрыть один из разрезов. Выудив из вонючих кусков мяса маленькую белую личинку, я ловко вставила ее в рану.

Весь взмокший от боли, Роджер открыл глаза и приподнялся, пытаясь увидеть, чем я занимаюсь.

– Что там? Что вы делаете?

– Кладу в рану личинки, – пояснила я, не отрываясь от работы. – Меня научила одна индианка.

Со стороны изголовья послышался слаженный стон… но я крепко держала Роджера за ногу.

– Это очень эффективное средство. – Я запихнула в другой разрез сразу три извивающиеся личинки. – Иначе придется резать и все удалять вручную, а это не только зверски больно, но и рискованно – ты можешь остаться калекой. А так наши маленькие друзья съедят мертвую ткань, легко добравшись до самых дальних уголков.

– Наши маленькие друзья – личинки мясной мухи… – простонала Брианна. – Господи, мама!

– А что, собственно говоря, не даст им сожрать всю ногу целиком? – с нарочитым спокойствием поинтересовался Роджер.

– О, не переживай, на этой стадии личинки размножаться не могут. И живые ткани они не едят, только мертвые. Если пищи им хватит, чтобы пройти полный цикл развития, они превратятся в крошечных мух и улетят. Если нет – сами выползут.

Роджер и Брианна позеленели, сдерживая тошноту. Я замотала стопу марлевым бинтом и одобряюще хлопнула Роджера по бедру.

– Вот и все. Не волнуйся, я уже видела, как это происходит. Индейцы говорят, совсем не больно, только немного щекотно.

Блюдце я отнесла на улицу, чтобы хорошенько вымыть. В саду я встретила Джейми, тот вернулся из нового дома, держа на руках Рыжика.

– Вот и наша бабушка, – сообщил он малышу, вытаскивая у него изо рта палец и вытирая ниточку слюны краем килта. – Правда, она красивая?

– Гу, – согласился Рыжик и, уставившись чуть косящими глазками на пуговицу дедушкиной рубашки, принялся задумчиво ее посасывать.