От щедрот посольства у меня было сто пятьдесят долларов наличными, которые обнаружились в кармане костюма, и, не разыгрывая миллионера, я решил угостить Марселу мороженым и «дайкири». Джерри не возражал, чтобы мы сидели за его столиком.

— Я не спрашиваю, почему вы так быстро покидаете Хайди, — сказал Купер-младший, — но вы можете мне хоть что-нибудь объяснить. Вчера вы были мужем Соледад, сегодня — Эстеллы Рамос…

— Не забивай себе голову, дружок, — посоветовал я, — убежден, что человек с пустой головой, не забитой дурацкими размышлениями, живет много спокойнее. Могут сказать, что меня зовут Дик Браун или, если хотите, Ричард Стенли Браун — вот мой паспорт. А дама, которую вы знаете как Эстеллу Рамос Роса — это просто так, милая девушка Элизабет Стил. А всех этих Родригесов, Рамосов и прочих — я не, знаю. Вот Марселу Родригес знаю — она летит к своей маме в Оклахому, верно?

— Что творится в мире! — покачал головой Джерри. — Какой-то сумасшедший дом… Кто-то называет себя коммунистом, но на самом деле — приличный парень. Хотя и лезет к чужим девушкам…

— Синди сама этого хотела, к тому же вы достойно вели себя с Соледад. И вообще, мистер Купер-младший, делайте свой бизнес и не бойтесь, что вас возьмут за жабры после того, как ваши прорывные программы начнут работать в этом мире. Надо было самому думать, прежде чем разрабатывать их.

— Вы все о скучном, — обрадовавшись от того, что Киска мне вовсе не жена, просияла Марсела, — давайте лучше про веселое. Я тут познакомилась поближе со Стар, Мун и Сан, пока нас держали под арестом. Они такие симпатичные оказались, вот уж не ожидала, думала, они все из себя гордые — с самим Лопесом спали. У них вообще жизнь была — хуже некуда. Он их так мучил, садировал постоянно, а сам, представляете, почти не мылся, старая свинья! На каждом этаже ванная, а мыться не любил. И дарил им только на Рождество. Вся страна ему принадлежала, а он только мелочь какую-нибудь. Сережки, колечки, трусики… Скупердяй! Хорхе и то щедрее был. Они и так завидуют мне. Мне! Представляете?

— Любопытные у них перстни, — заметил Джерри, — с математическими символами. Мне это как-то сразу в глаза бросилось. У Сан на правой руке перстень с выпуклым знаком «+», а у Мун — на левой тоже плюс, только вогнутый. У Стар на левой руке выпуклый знак «-«, а у Мун — минус вогнутый. Интересно, правда?

— Да, — сказал я, вспомнив, что мучило Киску. Как-то мне стало беспокойно, даже не по себе.

Но тут объявили посадку. Заплатив за мороженое и коктейль, я в сопровождении Джерри и Марселы двинулся к выходу. Представитель компании «Пан Ам» уже объяснял что-то пассажирам. Из толпы вынырнула Киска.

— Оказывается, всех в один рейс не возьмут. Через полчаса приготовят еще один «Боинг-737», и в нем полетят остальные. На первый, я знаю точно, погрузили документацию по «Зомби-7» и бутыль с препаратом. На нем же полетят Сан, Мун и Стар. Я лечу с ними!

— А я? — мне стало как-то одиноко без Киски.

— Полетишь на втором, — все-таки ей нравилось быть президентом!

Не знаю почему, но я обнял ее и очень крепко поцеловал. Наверно, так надо целовать действительно любимых женщин. Киска посмотрела на меня удивленно. Блекло-серые, усталые глаза у нее были — она в отличие от меня даже нескольких часов не проспала за двое суток — компаньера президент!

— Я ничего не обещаю, Дик, — сказала Киска, — но в Майами я тебя подожду. Если хочешь, можем побыть пару недель вместе… Идет?

— Идет, — вздохнул я, мы хлопнули ладонью о ладонь, и Киска ушла на таможенный контроль. Следом за ней прошли Сан, Мун и Стар, затем, деревянными шагами, Мэри и Синди, потом скучный Джерри Купер, наконец, Соледад со своими «кавалерами», пока, видимо, без наручников.

«Боинг» вырулил на старт, задрал нос и, посвистывая турбинами, умчался в голубое небо. Пока я, в свою очередь задрав голову, провожал его взглядом, не понимая, отчего мне так беспокойно и муторно, сзади подошла Марсела.

— Все улетели, а мы остались… — пропела она. — Почему она не взяла тебя с собой?

— Ей так хочется, — ответил я, — она будет ждать меня в Майами, а потом мы с ней отдохнем две недельки. От всех этих ваших революций и других безобразий.

— Да? — грустно сжала губки креолочка. — Возможно. Значит, пока мы ждем самолета, а потом летим — ты в моем распоряжении.

— Нет, — сказал я, — хорошего помаленьку. Снимать номер в гостинице на полчаса я не стану, а ходить вдвоем в самолетный туалет — просто неприлично. И потом, знаешь ли, я не в форме.

— Жаль, жаль… — Марселе хотелось, наверно, пореветь, но все-таки эта девчонка из района Мануэль-Костелло с улицы Боливаро-Норте умела держать себя в руках. Ведь она как-никак была вице-мисс Хайди!

Минуты тянулись очень долго. Марсела сидела в кресле рядом и довольно долго не напоминала о своем существовании, а потом сказала:

— Ты ее сильно любишь?

— Не знаю, — ответил я, — мне просто беспокойно за нее.

— Я думала, вы влюблены. Выходит, что ты несчастный человек.

— Почему? — вскинулся я

— Потому что хоть ты и спишь со всеми подряд, тебя никто не любит. Ты вроде меня — шлюхи, только мужчина. Только я это делала за деньги, а ты — просто так, за разные услуги.

— Не надо меня оскорблять, — посоветовал я, — если тебе больно, это не значит, что больно должно быть всем.

— А мне больно? — хмыкнула Марсела, явно хорохорясь. — Нет, обидно немного. Ты ведь умеешь быть таким хорошим, что поверишь, будто есть мух-чины, которых можно любить. До сих пор помню, как мы с тобой провалились в дерьмо. Я бы умерла со страху, а ты идешь, ничего не боишься. Потом, когда мы бегали, когда собаки за нами гнались, когда ты вертолет захватил — я вообще балдела! Живой супермен. Я даже тогда, на яхте, когда ты этих гринго-сучек начал трахать, была без ума. И они неплохие девчонки, ведь верно? Даже Соледад, хотя от нее у меня всегда мороз по коже. Даже с ней готова тебя делить. Помнишь, в одной постели лежали?! Нет, я на все была готова! Лишь бы с тобой, хоть не одна, но с тобой! Варгас этот — ну ни настолечки не нужен был. Просто Соледад велела, а я боюсь ее, даже сейчас. Ну да, шлюха, шлюха я, ну и что? Что я, перестала быть человеком, что ли? А ты нос воротишь — все, отдых на Антилах кончился, пора к делу приступать Анхель!

Я молчал. Не о том думал, уж очень мне запали в душу эти перстеньки с плюсами и минусами, строгий усталый взгляд Киски, дурная, необъяснимая тревога. К тому же мне пора было перестать отзываться на «Анхеля», я ведь все-таки был крещен Ричардом Брауном.

Объявили посадку Марсела оказалась совсем рядом у иллюминатора, по левую руку от меня «Боинг», вызванивая свою взлетную песню, покатил по рулежке.

— Интересно, как меня мать встретит? — вслух подумала Марсела — Далеко до Оклахомы от Майами?

— Прилично, — ответил я, — раза в два дальше, чем от Ямайки до Майами. Через Ныо-Орлеан было бы ближе. Она у тебя, кстати, именно в Оклахома-Сити живет или где-нибудь еще?