Следователь велел увести Андрея и позвонил Олегу Баринову:

– Дай-ка мне телефончик Синько, хочу папашу на допросвызвать.

* * *

– Ты прости, Олег, но толку от меня большеникакого, – сказал Антон Тодоров, разводя руками. – Весь списокпосетителей мы прошерстили, ничего интересного не накопали.

Они сидели в баре неподалеку от издательства «Новое знание»,ели полуфабрикатную резиновую пиццу, пили кофе и с завистью поглядывали насоседние столики, за которыми посетители пили темное густое пиво. Ниоперативник, ни сотрудник службы безопасности пива до конца рабочего дняпозволить себе не могли.

– Ну что ты, – успокаивал Антона Баринов, –ты и так мне здорово помог. Столько информации выдал! Без тебя я бы ее годсобирал, да еще неизвестно, собрал бы или нет. Но шеф ваш – та еще фигура, я тебедоложу. Это ж надо было такое придумать с изнасилованием! Уму непостижимо!Ладно бы еще с врагом своим он так разобрался – ну, это я бы понял, но слюбимым братом… Вообще запредельно. Вот ты можешь мне объяснить, зачем он этосделал?

– Нет, – покачал головой Антон. – Не знаю. Утебя мобильник звонит.

– Да слышу, – с досадой откликнулся оперативник,судорожно пережевывая изрядный кусок пиццы, чтобы побыстрее проглотитьего. – Блин, пожрать не дадут.

– А ты не отвечай, – ехидно посоветовал Антон.

Баринов взглянул на дисплей и мотнул головой.

– Не, нельзя, это следак, надо ответить. – Оннажал кнопку и прорычал: – Але, у аппарата.

– Дай-ка мне телефончик Синько, хочу папашу на допросвызвать, – потребовал Виктор Евгеньевич.

– Синько? Сейчас, секунду, бумажку найду.

Антон насторожился. Синько, Синько… Только сегодня он виделэту фамилию. Где же? Ах да, конечно, это работник фирмы «Азалия», который 5марта сопровождал доставку цветочных горшков, а через день, 7 марта, приезжал,чтобы забрать брак. Синько Николай Иванович.

Олег положил трубку на стол и обеими руками выгребал из всехкарманов какие-то бумажки, визитные карточки и кассовые чеки.

– Кто такой Синько? – шепотом спросил Антон.

– Отец Веры Синько, той девушки, которая по ушивтюрилась в Андрея и пыталась от неразделенной любви с собой покончить. Черт,куда ж я телефон-то задевал?

– А зовут его как? Николай Иванович?

– Да хрен его знает, как его зовут. А, вот, нашел.

Олег потянулся к трубке, но Антон перехватил его руку.

– Ты можешь узнать имя и отчество? Спроси уследователя.

– Зачем?

– Надо, Олег, очень надо. 7 марта в издательстве былнекий Синько, и как раз в то время, когда пушку увели.

– Понял, – быстро сказал Баринов и схватилтелефон. – А кстати, Витя, не знаешь, как его зовут, этого Синько? НиколайИванович? Ты знаешь чего, ты ему не звони пока, я сам его к тебе привезу, такнадежней будет. Ну, есть у меня кое-какие задумки.

Залпом допив остывший, сомнительного вида кофе, Олегумчался, а Антон вернулся в издательство и сразу зашел к Нане.

– Ты оказалась права, – констатировал он,рассказав о встрече с оперативником. – И как ты учуяла, что надопрорабатывать списки посетителей? Ведь это занятие казалось совершеннобезнадежным. У тебя интуиция, что ли?

– У меня характер фигуристки, – рассмеяласьНана. – Программу надо докатывать до конца, даже если все в ней безнадежнопровалено и ни один элемент не получился. Даже если ты понимаешь, что придвадцати четырех участниках ты займешь двадцать пятое место, все равно надокататься до конца.

* * *

Николай Иванович Синько, майор в отставке, был человекомпростым и прямолинейным. Если есть цель – ее надо добиваться, если есть помеха– ее надо убрать. В Афганистане он служил еще в самом начале афганскойкампании, и жена вместе с ним там была, медсестрой в госпитале. Спали с оружиемпод подушкой, а однажды Николай Иванович увидел, как жена моет полы в доме:штаны до колен закатаны, в руках тряпка, а через спину автомат перекинут.

Дочка, зачатая посреди боли, крови, смертей и постоянногостраха, казалась ему чудом из чудес, олицетворением самой жизни. Он трясся надней, дышать на Верочку боялся, исполнял любой каприз, любое малейшее желание.Он был готов убить любого, кто не то что обидит – косо посмотрит на егосокровище.

Когда с Верочкой впервые случилось несчастье, НиколайИванович искренне не мог понять, как же так, ну как же можно не полюбить егозамечательную девочку, такую красавицу и умницу. Наверное, это какое-тонедоразумение, недопонимание. Она не так объяснила Андрею Филановскому или неправильнопоняла его ответ. Совершенно естественным для отца Веры было устранитьневнятность ситуации и поговорить с Андреем. Просто и прямолинейно.

То, что сказал ему Андрей, Николай Иванович понял точно также прямолинейно. У него есть женщина, и, как порядочный человек, он не может ейизменять. Похвально, достойно уважения. Вот если бы ее не было, тогда другоедело, тогда, конечно, он бы смог полюбить Веру.

И так же прямолинейно рассудил он и в тот раз, когда былдома у Филановского в декабре, чтобы рассказать о Наташе Белоголовцевой иизвиниться за оскорбления, которыми он, как теперь выяснилось – несправедливо,осыпал Андрея, когда Верочка узнала про историю с изнасилованием и во второйраз попыталась покончить с собой. Андрей был один, и Николай Иванович решил,что той женщины, которой он не хотел изменять когда-то, в его жизни больше нет.Бывшему военному, честному служаке, всю жизнь прожившему с одной женщиной, емуи в голову не приходило, что после «той» у Андрея было еще несколько подруг,менявшихся каждые четыре-пять месяцев. Николай Иванович приободрился и сделалвывод, что коль Филановский теперь один, то у Верочки есть шанс. Он готов былваляться в ногах, умолять и унижаться, лишь бы его девочка перестала болеть,вышла из депрессии и стала наконец счастливой, а счастливой она могла бытьтолько рядом с Андреем, без него ей жить не хотелось. Две попытки самоубийствауже были, и Николай Иванович страшно боялся, что следующая может оказатьсядоведенной до конца.

Он снова пошел к Филановскому, и снова упрашивал,уговаривал, и все не понимал, почему Андрей говорит: «Это невозможно». Нупочему, почему? Ведь Верочка такая молодая, такая красивая, такая умная, такего любит! Что ему еще нужно?

Оказалось, у него снова есть женщина, Катя, тоже молодая итоже очень красивая. Прямолинейное мышление доведенного до отчаяния отцаподсказало единственный выход: убрать Катю – и путь к сердцу Андрея для Верочкиоткрыт. Кати не станет – и место свободно.

Он всерьез стал обдумывать возможность устранения девушки,но тут вдруг подвернулась нежданная удача: флористическая фирма «Азалия», гдеработал Николай Иванович Синько, должна доставить груз в издательство, которымруководит брат Андрея. Поедут, кроме водителя, грузчики и ответственныйпредставитель, то есть Николай Иванович. Пока грузчики таскали коробки сцветочными горшками и мешки с грунтом, он стоял на первом этаже, прохаживалсявзад и вперед, заглядывал от скуки в открытые двери. За одной из таких открытыхдверей оказалась комната охранников, и Николай Иванович, сам в прошлом долгопрослуживший в армии, поразился беспечности, с какой охрана обращалась соружием. Они выходили из помещения то в буфет, то в туалет, то еще куда-то, незапирая дверь и оставляя пистолеты прямо на столе, у всех на виду.