— Для меня это большая честь, ваше высочество, — сказал Лератий. — Однако должен вас предупредить, что эффект... в некотором роде чтение мыслей, а потом видения всякого... — Он улыбнулся. — Впрочем, вы должны почувствовать это сами. Я не могу вам сказать, что в точности произойдет, — все испытавшие это сообщают разное... хотя есть кое-что неизменное. С моей стороны было бы неверно предварять ваши ощущения. Если вы запомните и потом изъявите готовность поделиться ими с нашим регистратором, я буду вам крайне благодарен. Пожалуйста, подойдите сюда — фокус, похоже, располагается приблизительно в этом месте.

Орамен сделал шаг в квадрат, нарисованный на досках. Один из специалистов подошел к нему с чем-то вроде плоской шкатулочки, но Лератий властным взмахом руки приказал ему остановиться.

— Роста у принца-регента достаточно, — пробормотал он и, убедившись, что ноги Орамена находятся в квадрате, сказал: — Прошу вас, ваше высочество, просто постойте здесь некоторое время, если не возражаете. — Старший специалист вытащил большие карманные часы и посмотрел на циферблат. — Процесс обычно начинается примерно через полминуты. Если позволите, ваше высочество, я засеку время.

Орамен кивнул, недоуменно глядя на светло-серый квадрат перед собой.

Несколько мгновений ничего не происходило. Вообще ничего. Принц стал задаваться вопросом, не изощренная ли это шутка — либо новая хитроумная попытка убить его? В этом месте он был хорошей мишенью. Может, на него уже направлено ружье убийцы, который знает, куда стрелять сквозь серую материю на лесах?

Это началось как слабое головокружение. На мгновение Орамен чуть не потерял равновесие, но потом само головокружение каким-то образом выровняло его, скомпенсировав собственный негативный эффект. Он почувствовал странное ощущение невесомости и одновременно беззаботности, а несколько секунд вообще не понимал, где находится, сколько сейчас времени, как долго он пробыл в этом месте. Но потом сознание полностью вернулось, хотя в голове стоял шум. На него хлынула мешанина из всего, что он когда-либо слышал, чувствовал, видел или знал.

Он словно стоял в залитой солнцем комнате и наблюдал за красочным шествием, что в подробностях отражало всю его жизнь — та проносилась перед ним за считаные мгновения, но можно было видеть и различить отдельные вспышки и фрагменты этой давно копившейся и почти забытой жизни.

Вскоре это кончилось — так быстро!

Потом тоска. Тоска по утраченной матери, короне и всему королевству; жажда быть любимым всеми и увидеть давно уехавшую сестру, скорбь по умершему брату, неизбывная любовь и уважение к погибшему отцу, согласие с ним...

Он вышел из квадрата, разрушая чары.

Вздохнув два-три раза, он повернулся, посмотрел на Лератия и чуть погодя сказал:

— Можете сообщить вашему технику-регистратору, что я испытал ощущение утраты и тоски, выраженное через личные воспоминания. — Он оглядел других людей на лесах — все взгляды были устремлены на него; мелькнули одна-две натянутые улыбки. Орамен кивнул Лератию. — Интересный опыт. Я так понимаю, другие испытывали примерно то же самое?

— Утрата и тоска, — подтвердил Лератий. — Да, именно эти эмоции.

— И это дает вам основания относить его к разновидности живых существ? — спросил Орамен, нахмурившись и разглядывая серую поверхность куба.

— Оно что-то делает, ваше высочество, — сказал Поатас. — Способность что-то делать после столь долгого погребения невероятна. Ни один другой артефакт, обнаруженный в ходе раскопок, не демонстрировал таких способностей.

— Возможно, он действует как водяное колесо или ветряная мельница, если бы их откопали из ила или песка, — заметил Орамен.

— Мы полагаем, тут кроется нечто большее, ваше высочество, — заявил Лератий.

— Что же вы намерены делать дальше?

Лератий с Поатасом переглянулись.

— Мы считаем, ваше высочество, — сказал Лератий, — что объект пытается наладить связь с нами, но пока что способен делать это лишь посредством обобщенных идей, сильнее всего затрагивающих человеческую душу. В том числе идей утраты и тоски. Мы полагаем, наладить более осмысленный контакт можно простым способом — научить его говорить.

— Что? Начать общаться с ним, как мать с младенцем?

— Умей объект слышать и говорить, ваше высочество, — сказал Лератий, — он уже, наверное, попытался бы завязать разговор с нами. Сто с лишним рабочих, инженеров, техников, других специалистов говорили рядом с ним задолго до обнаружения этого странного свойства, которое вы только что испытали на себе.

— Так что же в итоге? — спросил Орамен.

Лератий откашлялся.

— Проблема, стоящая перед нами, ваше высочество, уникальна в нашей истории, но не в истории других цивилизаций. С ней сталкивались разные народы, на протяжении миллиардов лет находя бессчетное число подобных реликвий и артефактов. Существуют проверенные и в высшей степени эффективные методы, используемые Оптимами. Пользуясь ими, можно установить контакт с объектами вроде этого.

— Вот как, — сказал Орамен, переводя взгляд с Лератия на Поатаса. — И мы можем получить доступ к подобным методам?

— Можем, ваше высочество, — сказал Поатас. — Нам могут предоставить машину-коммуникатор.

— Машина-коммуникатор? — переспросил Орамен.

— Мы договорились с октами, что они доставят сюда оборудование и будут управлять им, ваше высочество, — сказал Лератий. — Но конечно, — быстро добавил он, — под нашим строжайшим и неусыпным наблюдением. Все будет отмечаться, фиксироваться, заноситься в таблицы и архивироваться. Не исключено, что в дальнейшем мы будем применять эти методы самостоятельно. Таким образом, мы получаем двойную выгоду. Как минимум.

— Мы оба, — начал Поатас, глядя на Лератия, — полагаем, что это имеет крайне важное значение...

— Но опять же возникает вопрос, — прервал его Орамен, — не запрещена ли такая передача технологии, такая помощь?

Принц посмотрел сначала на одного, потом на другого, а те смущенно поглядывали друг на друга. Лератий снова откашлялся.

— Окты заявляют, ваше высочество, что если они станут управлять прибором, то — поскольку фактически прибор будет взаимодействовать с тем, что уже принадлежит им, — это не запрещено.

— Вот так. — Поатас с вызовом задрал нос.

— Они заявляют претензии на эту штуку? — спросил Орамен, глядя на куб. Это было что-то новенькое.

— Формально — нет, ваше высочество, — ответил Лератий. — Окты признают наш приоритет в находке. Однако они считают, что когда-то этот объект мог принадлежать им по праву первородства, а потому проявляют к нему особенный и глубокий интерес.

Орамен оглянулся.

— Я здесь не вижу ни одного окта. Откуда вам все это известно?

— Они связывались с нами через специального эмиссара по имени Савид, ваше высочество, — сказал Поатас. — Он несколько раз появлялся в этой камере и консультировал нас.