Так и произошло. Через четверть часа объявили перерыв, и Шарон и Примаков уединились для беседы. Я присоединился к Ариэлю Шарону, а к Е. Примакову присоединился Посовалюк, высокопоставленный работник МИДа России, курирующий Ближний Восток. Первым задал вопрос Е. Примаков: «Скажите, пожалуйста, господин Шарон, почему Ицхак Мордехай поступает так? Это же несправедливо!» Шарон взглянул на меня, и я ответил Примакову: «Вы помните ваш визит в Израиль: вы помните, что на ваш вопрос, что за человек Ицхак Мордехай, я разъяснил вам ситуацию?» Примаков вздохнул и сказал: «Да, я помню. Вы были правы. Очень жаль. Но сейчас мы здесь для того, чтобы попытаться исправить ситуацию». Я не собираюсь раскрывать, что было сказано на этой встрече. Я могу только заметить, что и Е. Примаков, и А. Шарон приложили максимум усилий, чтобы определить шаги для улучшения отношений между нашими странами. Шарон действительно приложил к этому максимум усилий, со свойственной ему энергией и целеустремленностью, и дела начали двигаться в положительном направлении, и в этот визит, и в следующий, вместе с Беньямином Нетаньяху. Практически, Ариэль Шарон определял тогда основные направления политики Израиля в отношении России.

В тот же вечер был дан прием от имени министра иностранных дел Израиля Ариэля Шарона. Я постарался, чтобы В. Путин, бывший уже начальником ФСБ, был приглашен на этот прием. Я пришел пораньше и увидел В. Путина, стоящего в стороне. Я подошел к нему, и мы побеседовали на разные темы. Кроме прочего, обсудили технические детали посещения А. Щаранским ФСБ для ознакомления с его делом. Я познакомил В. Путина с послом Израиля в России Цви Магеном. Когда пришел Ариэль Шарон, я подошел с В. Путиным к Шарону и представил ему Путина. Было заметно, что Путин смотрит на Шарона с большим уважением. И тут Шарон начал рассказывать Путину, какая замечательная страна Израиль и что стоит посетить ее. Путин посмотрел на меня озорным взглядом и, улыбаясь, сказал Шарону: «У вас в Израиле есть одна спецслужба. Маленькая, но очень активная и эффективная. Они уже позаботились о том, чтобы я побывал в вашей стране». Я разъяснил Шарону, что при нашем участии Путин уже побывал в Израиле, а потом и с частным визитом вместе с семьей. Это знакомство пошло на пользу Израилю и тогда, когда А. Шарон стал главой правительства Израиля, а В. Путин президентом России.

Во время одного из моих посещений Москвы мне передали просьбу одного из офицеров ФСБ встретиться со мной по одному делу, имеющему большое значение для наших стран. Мы встретились. Это был невысокий, худощавый офицер, с нерусским, скорее кавказским лицом. У него был чистый, правильный русский язык, но не московский говор. Он сразу перешел к делу. Представился как офицер подразделения по борьбе с терроризмом ФСБ, из отдела, занимающегося исламским терроризмом. По его фамилии я догадался, что он армянин, и он подтвердил мою догадку. Офицер рассказал мне, что они никак не могут начать серьезный диалог с западными спецслужбами по вопросам борьбы с экстремистским исламским терроризмом. По его словам, в его отделе собралось много важного материала об участии в терроризме Усамы Бен Ладена и его организации Аль-Каида. По их мнению, он является одной из ключевых фигур международного терроризма. По его словам, у них есть высококачественная информация о связях исламского международного терроризма с чеченскими террористами. Среди прочего о лагерях по подготовке террористов в Чечне, финансируемых Бен Ладеном и под командой Хаттаба, иорданского араба, одного из командиров чеченских террористов. В этих лагерях готовят выходцев с Ближнего Востока, из Европы и даже с Дальнего Востока для совершения терактов по всему миру. По утверждению моего собеседника, несмотря на то, что в Москве находится постоянный представитель Моссада, а их представитель – в Израиле, им не удается достигнуть серьезного диалога с Израилем. С американцами еще хуже. Они пытались начать диалог и с Саудовской Аравией после теракта Бен Ладена против американских войск в Саудовской Аравии, но безуспешно. Просьба была следующая: чтобы я помог ФСБ России начать серьезный диалог с израильскими спецслужбами и, может быть, с их помощью диалог и с американцами, и с Саудовской Аравией. Я поблагодарил собеседника за беседу и пообещал передать ее содержание соответствующим структурам в Израиле.

Вернувшись в Израиль, я доложил Беньямину Нетаньяху об этой беседе. Нетаньяху внимательно выслушал и попросил проинформировать об этом советника по борьбе с терроризмом Меира Дагана. Я был знаком с Меиром Даганом со времен его службы в армии. Я пришел к нему и доложил обо всем. Он спросил, как я все это оцениваю. Я сказал, что прежде всего надо оценить несколько фактов из их информации. Если он решит, что информация достаточно серьезна, то встретиться с ними и по результатам встречи решить о дальнейшем. Так мы и договорились. Я вернулся в Москву и встретился с командиром подразделения по борьбе с исламским терроризмом, молодым генерал-майором. Я получил от него материалы и разъяснения к ним и передал все Меиру Дагану. После ознакомления с ними было решено встретиться с ФСБ в Москве. После еще одной моей поездки в Москву, во время которой я подготовил визит Дагана, мы приехали вместе с ним на переговоры с ФСБ. Это было серьезное и глубокое обсуждение, во время которого были также высказаны оценки и предположения о направлениях развития исламского терроризма. Даган подготовил отчет, и мы вместе подали его премьер-министру Беньямину Нетаньяху.

Даган рекомендовал продолжить сотрудничество по этому вопросу. В принципе, это было верно. Но я заметил Меиру Дагану, что структуры не будут от этого в восторге по тысяче и одной причине, частично оправданным, но в основном безосновательным, и все просто уйдет в песок. В сущности, на этом и закончилось мое участие в этой истории. Не было никакого смысла и дальше принимать в ней участие. Через некоторое время мне позвонил генерал из ФСБ. Он приехал в Израиль на переговоры. По его словам, он попросил у организаторов визита встретиться со мной, но те увильнули от ответа. Генерал попросил встретиться с ним, и мы встретились в его гостинице в Тель-Авиве и просидели полночи. Он поблагодарил меня за помощь и сказал, что, наконец, начался более серьезный диалог. Вместе с тем он отметил, что не почувствовал особого воодушевления с израильской стороны, и он опасался, что в конце концов желаемых и необходимых результатов не достичь. Я ответил ему, что я не могу в это вмешиваться и как-то еще повлиять, это вне моих функций и полномочий. Мы встречались еще несколько раз в Москве по просьбе генерала ФСБ. Он держал меня в курсе дел во всех подробностях, включая переданную ими израильским коллегам информацию и предложения. Процесс пошел, но очень и очень медленно и, на мой взгляд, недостаточно ни по темпу, ни по содержанию. Через некоторое время офицер-армянин, с которым я встречался, «покончил с собой», выбросившись из окна с шестого этажа дома отдыха. По оценке его коллег, его просто ликвидировали чеченские террористы. Шел 1998 год. Три года до атаки Бен Ладена на Соединенные Штаты Америки.

Незадолго до окончания своей каденции, перед выборами 1999 года Беньямин Нетаньяху еще раз посетил Россию в сопровождении министра иностранных дел Ариэля Шарона. Визит должен был начаться в воскресенье, а в пятницу мне позвонил Ариэль Шарон и попросил разъяснить какую-то техническую деталь, связанную с визитом. Я ответил ему: «У меня нет никаких подробностей. Я не еду. Я не получил никакого приглашения или распоряжения по поводу визита от главы правительства. Я знаю о том, что должен состояться визит. Мы подготовили и передали премьеру все материалы к визиту, но никто не сообщал мне, что я должен сопровождать его в этом визите». Шарон вскипел. Он тут же связался с приемной премьер-министра. Через два часа мне позвонили из его приемной и, заикаясь и оправдываясь, попросили присоединиться к визиту. Я знал, что это не случайно. Всегда глава «Натива» принимал участие в визите премьер-министра или министра иностранных дел в Россию или другие государства постсоветского пространства. В каждом таком визите есть не только дипломатические встречи, но и встречи с евреями. И если главы «Натива» нет в делегации, это признак того, что еврейская тематика снята с повестки дня и не так уж важна. Для себя я решил, что если самолет с Нетаньяху вылетит на визит в Россию без меня, то по возвращении он найдет на своем столе мое письмо об отставке. У меня не было никакого желания быть декорацией в деле, лишенном всякого смысла. Премьер-министр вправе поменять главу «Натива», но у него нет никакого права пренебрегать организацией и лишать ее всякого смысла. Но благодаря вмешательству Шарона я принял участие во втором визите Нетаньяху в Россию. Всем было ясно, что второй визит Нетаньяху – это показательный визит, в рамках предвыборной кампании. У главы правительства были назначены встречи со всей российской верхушкой, и я попросил Шарона, чтобы Цви Маген, посол Израиля, но работник «Натива», временно переданный в МИД, участвовал во всех встречах, даже с самым ограниченным числом участников. В одной из таких встреч участвовали со стороны России глава правительства Е. Примаков, министр иностранных дел Игорь Иванов и два их советника. Со стороны Израиля – Нетаньяху, Шарон, военный секретарь Нетаньяху, посол Цви Маген и я. Официально встреча была посвящена проблемам Ирана, но, когда закончилось обсуждение иранских проблем, Нетаньяху, который большую часть встречи молчал, сказал, что у нас есть еще одна просьба: передать Израилю архив руководителя религиозного движения Хабад покойного раввина Шнеерсона. Он даже попросил, если возможно, взять с собой в самолет этот архив.