«Почему я так легко забыл Каладан? — с болью подумал он. — Почему я пренебрег людьми, которых так любил мой отец? Никто не может считать себя важной персоной, никто». — Дункан Айдахо и Суфир Хават должны были внушить ему смирение. Разве не отдалился от него даже Гурни, который предпочел мир на Каладане необузданному джихаду?

Пауль чувствовал себя как человек, упавший со скалы и прихвативший с собой всех своих сторонников, всех своих близких. Он услышал хриплый крик какой-то птицы. Глядя на светлеющее небо, он увидел двух стервятников, с интересом вившихся над его головой. Наконец, взмахнув крыльями, они убрались прочь. Пауль был жив, хотя мучительно умирал изнутри.

Издалека послышался чужеродный механический звук. Пауль поднял голову и увидел круживший на востоке орнитоптер. Пилот держался перед солнцем, чтобы остаться незамеченным. Несомненно, федайкины Муад’Диба вычислили его местоположение и теперь следили за ним, чтобы быть уверенными в его безопасности.

«Никто не хочет просто оставить меня в покое».

Мотивы Корбы были прозрачны и до тошноты очевидны. Предводитель федайкинов использовал Пауля для усиления собственной власти, собственного религиозного влияния… но верно было и обратное. Пауль тоже использовал других, тех, кто пытался укрепиться во власти, пользуясь для этого новым порядком. Раздувая пламя священной войны, богоподобный император надеялся очистить империю от старой скверны и построить будущее, в котором не будет места войнам. Правда, в истории хватало тиранов, прикрывавшихся таким же фиговым листком…

Взяв этот ужасный, но необходимый курс, Пауль с самого начала знал, что ему не удастся остаться чисто героической фигурой. Никогда еще за всю долгую историю человечества ни один человек не имел такой полной и абсолютной власти, как он. Его неизбежно будут ненавидеть, особенно если он начнет делать то, что велит предзнание.

Он уже видел сполохи восстаний по окраинам империи, эти вспышки будут продолжаться, несмотря на все усилия его верных солдат загасить очаги сопротивления. Следует ожидать усиления оппозиции. Нельзя сказать, что граф Мемнон Торвальд был умелым революционером, но он служил постоянным напоминанием о том, что далеко не все боготворили тот песок, по которому ходил сейчас Пауль Муад’Диб. Все время его правления не будут прекращаться попытки покушений и плетение заговоров, и настанет такой момент, когда огонь возмущения поднимется выше пламени священной войны. И это станет погребальным костром для дома Атрейдесов.

В конце концов, историю напишут восставшие из пепла, те, кто уцелеет, и не важно, сколько томов его биографии оставит принцесса Ирулан, потомки все равно проклянут его как чудовище, как дикого монстра и будут проклинать до тех пор, пока не явится кто-то, кто будет еще хуже. Неужели в этом заключается его предназначение? Он смиренно вздохнул. Чани понимает его боль. Пока есть люди, понимающие, зачем Муад’Диб делает то, что делает, не все еще потеряно.

Пауль подумал о том, что ему надо встать, уйти в пустыню и навсегда исчезнуть. У него хватит умения скрываться, чтобы уйти из-под бдительного надзора федайкинов. Но невыносима была мысль о том, что придется покинуть Чани, о том, что он никогда больше ее не увидит. Нет, он не может избрать этот путь.

Солнце разогрело пропитанный пряностью песок, сильный коричный аромат проник в мозг, обострив сознание. Перед внутренним взором Пауля сменяли друг друга все новые и новые варианты будущего. Предзнание не покидало его. Иногда это был тихий шепот, иногда громкий крик. Пауль видел перед собой множество прихотливых путей. И каждый из них мог оказаться истинным при малейшем усилии с его стороны.

Мысленным взором он видел марширующие армии в мундирах всех мыслимых цветов и фасонов, оружие солдат было обагрено кровью, воины маршировали по самым отдаленным планетам мироздания. Пауль едва различал в гуще этих колонн свои собственные легионы. Так мала была его роль в формировании темного и таинственного будущего человечества.

В напоенном пряностью сознании Пауля кружились и сталкивались, переплетались и сливались в единый путь мириады возможностей. Мемнон Торвальд. Пауль ясно видел тайно циркулировавшие между планетами лайнеры Гильдии, перевозившие боевые флоты аристократов Ландсраада. Эти флоты доставляли к охваченным графским мятежом мирам. Пауль ясно видел сине-желтые цвета Дома Торвальдов, знамена КООАМ и Космической Гильдии и даже гербы с золотым львом и синими грифами. Несмотря на то что Дома Коррино и Харконненов были уничтожены в самом начале джихада, их остатки продолжали упорное сопротивление.

Он видел, как Гильдия предоставляет убежище графу Мемнону Торвальду, как им помогает в этом КООАМ. И та и другая организации считали джихад гибельным для торговли и межгалактических сообщений. Обычно войны способствуют обогащению торговых гигантов, но фанатики Пауля не признавали обычных правил и законов ведения войн. Они были непредсказуемы. Они причиняли ущерб, не желая компенсировать его увеличением последующих доходов.

Внезапно Пауля осенило. Он понял, в чем дело. Все эти семейства, ополчившиеся в своем союзе против него, были воодушевлены зрелищной атакой Бладда в Небесном аудиенц-зале. Торвальд взял на себя ответственность за это злодейство, хотя не имел к нему никакого отношения.

Недовольные тем, что на них смотрят как на докучливых оводов, как на надоедливых приставал, эти повстанцы, судя по всему, собрали все свои ресурсы, чтобы нанести концентрированный мощный удар. Они тщательно выбрали цель, чтобы больнее задеть Муад’Диба.

Они вознамерились уничтожить Каладан.

Он явственно увидел, как все боевые корабли, погруженные на два лайнера Гильдии, вылетают в небо над океанической планетой. Торвальд воспользуется своим самым разрушительным оружием для того, чтобы нанести удар по замку Каладана, по леди Джессике, по Гурни Халлеку. Он хочет испепелить Кала-Сити. Уничтожено должно быть все, что Пауль любил с детства, все, что было так дорого его отцу, герцогу Лето.

«Они собираются уничтожить Каладан!»

Пауль встряхнулся, стараясь освободиться от этого страшного наваждения, от этого жуткого кошмара. Песок беспощадно падал сквозь отверстие в песочных часах, будущее съеживалось, и не оставалось времени на то, чтобы рассмотреть детали. Надо возвращаться. Он должен остановить их.

Несколько долгих мгновений он продолжал сидеть, не открывая глаз, не видя и не слыша никого и ничего вокруг. Он открыл глаза и в ярком солнечном свете увидел круживший неподалеку орнитоптер, пилот которого явно разыскивал его. Пауль взмахнул рукой, сделав пилоту знак приблизиться и сесть. Довольно прятаться.

От бушевавшей внутри него ярости Пауля бил озноб.

Дети играют в игрушки и игры. Мой брат Муад’Диб играет империями и народами.

Святая Алия

Благодаря своим уникальным способностям, Алия сразу увидела, что Мари — ребенок особенный. В ее поведении было что-то еще.

После того как леди Марго уехала к мужу, оставив дочь на попечение Муад’Диба, Алия принялась рыться в доступной ей Другой Памяти. Она углубилась в методики обучения ордена Бене Гессерит, сведения о которых нашла в памяти своей матери. Поискала она и в некоторых фрименских жизнях, память о которых досталась Алии от древней Сайадины Рамалло. Алия знала, что с помощью некоторых хитрых трюков Общины Сестер можно рано отточить и сформировать личность даже очень маленького ребенка, а леди Марго была адептом ордена, причем не худшим. Не приходится сомневаться, что она щедро поделилась своей мудростью с дочерью. Кроме того, Мари воспитывалась в подавляющем окружении тлейлаксов. Но Алия, при всех ее способностях, очень немногое знала о закрытых планетах и таинственных сообществах этой необычной расы.