и хрипел от боли, но не проронил ни звука.

Наконец Бергер удовлетворенно кивнул.

— Запакуйте его, — приказал он.

Караульный, тяжело дыша, отступил назад, взял винтовку и вернулся на пост.

По приказу Бергера солдаты высвободили Пендергаста из браслетов, и он без сил повалился на пол. Один из них стоял на страже с оружием в руках и не спускал с пленника внимательных глаз, а двое других рывком подняли агента на ноги, защелкнули наручники у него на запястьях, надели железный обруч на пояс и кандалы на лодыжки. Потом заварили крепления ацетиленовой горелкой и соединили наручники, пояс и кандалы двумя шестифутовыми цепями. Закончив работу, они посмотрели на Бергера, ожидая новых приказаний.

— Можете идти, — сказал тот.

Все трое направились к выходу.

— Одну минуту, — остановил их Бергер. — Оставьте горелку здесь. Мне она еще понадобится.

Солдат опустил рюкзак с горелкой и двумя баллонами на пол и поспешил на выход за своими товарищами. Караульный закрыл дверь и занял привычную позицию перед ней.

Бергер вытащил из своей сумки кнут с металлическим шариком на конце и постоял немного, издали рассматривая пленника. Высокий и худой, едва живой от побоев, Пендергаст стоял, опустив голову с мягкими светлыми волосами. Из носа и разбитой губы текла кровь. Кожа казалась серой и чуть ли не прозрачной. Дух пленника, очевидно, был сломлен. Ничего, Бергер его сейчас взбодрит напоследок… хорошенько взбодрит.

— Прежде чем мы начнем, — сказал Бергер, — я хочу кое-что тебе объяснить. Мне поручили это дело, потому что ты убил моего брата. У нас пострадавшему предоставляют возможность самому свершить правосудие. Покарать тебя — мое право и моя обязанность. Я с радостью выполню свою работу. — Он показал на труп Эгона, лежащий в углу с широко раскинутыми руками и ногами, подобно гигантскому пауку. — И ты позавидуешь его легкой смерти.

Пендергаст ничем не показал, что слышит его, и этим еще сильнее разозлил Бергера.

— Подведи его ко мне, — приказал тот солдату.

Караульный, прислонив винтовку «Штурмгевер-44» к стене, подошел к Пендергасту и подвел его к Бергеру. Затем попятился к двери, взял винтовку и вернулся на пост.

— Смотри мне в глаза, Пендергаст! — крикнул Бергер, хлестнув пленника кнутом по груди.

Измученный человек поднял голову и взглянул на палача.

— Сначала ты сам выроешь себе могилу. После этого начнется казнь. И наконец тебя похоронят в этой могиле. Возможно, заживо, а может быть, и нет. Я еще не решил.

Пендергаст никак не отреагировал.

— Возьми кирку и лопату. — Бергер махнул рукой в угол камеры.

Солдат показал стволом винтовки в ту же сторону и рявкнул:

— Beweg dich!

Пленник медленно побрел в дальний угол, прихрамывая и звеня цепями.

— Копай здесь. — Бергер топнул ногой и очертил каблуком прямоугольник на полу. — И побыстрее. Spute dich![411]

Пендергаст начал копать, а Бергер отошел за пределы досягаемости лопаты и стал следить за тем, как приговоренный поднимает кирку и неловко ударяет ею по вулканической породе, разбивая верхний слой. Пендергасту мешали оковы и слишком короткая цепь, не дающая как следует размахнуться. Стоило ему чуть замедлить темп, как Бергер шагнул вперед и несколько раз хлестнул его кнутом. Тяжело дыша, пленник отложил кирку и взял лопату, чтобы отбросить раскрошенную породу. Потом он опустил лопату и пробормотал что-то насчет отдыха. Бергер в ответ снова ударил его кнутом и сбил с ног. После этого работа пошла чуть быстрее.

— Не останавливайся, — приказал Бергер.

Могила понемногу углублялась. Пленник продолжал копать, громыхая цепями, с измученным и отрешенным выражением лица. «Вот человек, потерпевший поражение и не мечтающий уже ни о чем, кроме смерти, — подумал Бергер. — И он получит свое».

Работа продолжалась уже больше часа, и в конце концов терпение Бергера лопнуло.

— Хватит! — крикнул он. — Schluss jetzt![412]

Яма была глубиной не больше двух с половиной футов, но Бергер спешил перейти к следующему этапу. Пленник ждал его, стоя у самого края могилы. Обернувшись к солдату, Бергер произнес по-немецки:

— Прикрой меня, пока я буду с ним возиться. И не рискуй. Если что-то пойдет не так, сразу стреляй.

Солдат сделал несколько шагов вперед и поднял винтовку.

— Положи лопату, — приказал Бергер.

Пленник выпустил инструмент и остался стоять с разведенными в сторону руками и опущенной головой, ожидая смерти. Бергер подошел, поднял лопату и, собравшись с силами, ударил ею пленника по почке. Тот с громким стуком повалился на колени, на лице его не отразилось ничего, кроме боли и удивления. Бергер толкнул его ногой в грудь и опрокинул в яму. Убедившись, что караульный держит жертву на прицеле, Бергер отошел назад и достал из рюкзака горелку и баллоны. Подняв сопло горелки вверх, словно свечу, он повернул вентиль. Струя газа с громким хлопком вспыхнула ярким белым пламенем, наполнив камеру резкими тенями.

— Ich werde dich bei lebendigem Leib verbrennen[413], — сказал Бергер, покосившись в сторону Пендергаста, и многозначительно вытянул перед собой горелку.

Он подошел к могиле и посмотрел вниз. Пленник лежал там с расширенными от ужаса глазами, затем попытался сесть, но Бергер наступил ему ногой на грудь, снова придавив к земле, наклонился и поднес острое, как игла, пламя к лицу жертвы. Мерцающие искры отразились в глазах жертвы. Огонь придвигался все ближе и ближе. Пленник пытался освободиться, отвернуть лицо в сторону, но Бергер продолжал придавливать его ногой, удерживая на месте. Кончик пламени задел щеку, кожа начала вздуваться пузырями, и Бергер с удовольствием смотрел в наполненные ужасом глаза жертвы…

Внезапно пленник с необычайной быстротой и силой — и в то же время с легкостью — извернулся, хрустнув суставами. Бергер отшатнулся и с удивлением посмотрел на тянущуюся к нему руку. Горелка неожиданно вырвалась из его пальцев, а через мгновение невыносимо яркий свет заслонил все вокруг. Он отдернул голову и испуганно вскрикнул, почувствовав, как холодная стальная цепь обвилась вокруг его шеи и потянула обратно к огню, все ближе и ближе. Это продолжалось целую вечность, но на самом деле не заняло и двух секунд. Шипящее и сверкающее белое копье кольнуло его в губы, в нос, в глаза и взорвалось в голове кипящей, непереносимой болью. А потом все исчезло в белом раскаленном свете.

Пендергаст упал обратно в могилу, таща за собой тело Бергера и прикрываясь им от выстрелов. Солдат уже пришел в себя от шока, вызванного таким неожиданным поворотом событий, и по краю могилы застучали пули, поднимая фонтаны пыли. Яма была не той глубины, что устроила бы сейчас Пендергаста, но выбирать не приходилось. По-прежнему прикрываясь Бергером, он