Пение зазвучало громче.

Пессимист в моей душе не верил, что я смогу сделать то, что задумала. Землетрясение, о котором упоминал Лебедь, каким-то образом могло преградить доступ в несвятую комнату с нечистыми книгами. Если этого не произошло, я могла угодить в единственную смертельную ловушку, которую проглядел Гоблин. Если Гоблин не проглядел ни одной ловушки, то кирка могла оказаться не «отмычкой», а пусковым устройством, способным пробудить к жизни тысячи маленьких «неожиданностей», с помощью которых колдуны защитили свои книги.

– Дрема, ты знаешь, что разговариваешь сама с собой, когда тебя что-то беспокоит?

– Что?

– Ты ползешь и все время бубнишь что-то о всяких ужасах, которые могут произойти. Продолжай в том же духе, и я поверю, что так и будет.

Опять то же самое. Нужно взять это под контроль. Раньше со мной такого не случалось.

На вид в комнате, где лежали Книги Мертвых, ничего не изменилось. Однако пессимист в моей душе не сдавался, усиленно пытаясь заметить разницу.

В конце концов, Лебедь спросил:

– Так и будешь таращиться, пока мы не умрем с голоду? Или все же перейдешь к делу?

– Планировать у меня всегда получалось лучше, чем делать, Лебедь. – Я вдохнула побольше ледяного воздуха, достала из-за пояса кирку и произнесла нараспев: – О, Хозяин Небес и Земли, сделай так, чтобы эта штука и впрямь оказалась пропуском.

– Я за тобой, командир. – Лебедь в шутку слегка подтолкнул меня сзади. – Сейчас уже поздно бояться.

Конечно. К тому же, это значило бы умалить значимость жертвы Гоблина.

Дойдя до того места, откуда господин Сантараксита отправился в полет, я почувствовала, что дыхание мое стало частым и поверхностным. Кирку я держала перед собой обеими руками – ужас, до чего она была тяжелая! – сжимая ее с такой силой, что, наверно, отпечатки моих пальцев останутся на ней навсегда.

Ладони ощутили покалывание. Оно ползло вверх, к предплечьям, по мере того, как я продвигалась вперед. Мурашки побежали по телу, вся я покрылась «гусиной» кожей.

Лебедь положил руки мне на плечи за мгновение до того, как покалывание охватило все тело. Я задрожала. Меня знобило и трясло, как во время осенней простуды.

– Ого! – сказал Лебедь. – Это что-то сверхъестественное?

– Смотри, заразишься, – пообещала я. – У меня лихорадка, которая передается.

– О-о… Да. Я тоже ощущаю это. И боль в суставах. Вперед. Давай поскорее разожжем огонь, тогда хоть согреемся.

Согреемся ли?

Когда мы продвинулись футов на десять, состояние стало улучшаться. Покалывание на коже исчезло.

– Думаю, теперь можно идти спокойно.

– Видела бы ты свои волосы! На полдороге они встали дыбом. Так продолжалось всего пару шагов, но это было зрелище.

– Не сомневаюсь. – Мои волосы и без того представляли собой зрелище, даже в их обычном состоянии. Я уделяла им слишком мало внимания и месяцами не стригла. – У тебя есть что-нибудь, чтобы разжечь огонь?

– А у тебя нет? Ты не позаботилась об этом? Знала, что собираешься делать, и не захватила…

– Успокойся, ни о чем я не забыла. У меня просто осталось мало трута. Не хотелось тратить свой, если можно потратить твой.

– Очень благодарен. Ты становишься такой же вредной, как ваши мерзкие старикашки. – Тут он с огорчением вспомнил, что одного из этих мерзких старикашек больше уже нельзя назвать нашим – срок его пребывания в Отряде истек.

– Учусь у лучших. Слушай, мне вот что пришло в голову. Даже если все ловушки позади, опасность может таиться в самих книгах. Учитывая то, каким образом у колдунов работают мозги, можно предположить, что опасность запросто может крыться в самих страницах. Один взгляд на написанное, и ты, весьма вероятно, потратишь всю оставшуюся жизнь, стоя тут и читая, даже если при этом не будешь понимать ни слова. Я припоминаю, что читала где-то о подобных заклинаниях. Ракшасы вплетают их в переплеты своих книг.

– Что же нам делать?

– Ты заметил, что все три книги открыты? Нужно подобраться к ним снизу, захлопнуть переплеты и перевернуть книги лицевой стороной вниз. Даже тогда, и даже если мы будем поджигать их с закрытыми глазами, у нас может возникнуть желание взять их в руки.

– Говорящая книга, которая будет читать себя сама. Вот что мне нужно.

– А я-то думала, что Душелов заставила тебя научиться читать, раз ты стал князем Серых.

– Заставила, да. Но это не означает, что мне нравится читать. Чтение – чертовски трудное занятие.

– Надо же! А мне казалось, управлять пивоваренным заводом – вот по-настоящему трудное занятие. Ни минутки свободного времени.

Поскольку я была меньше ростом, то решила, что сама подкрадусь к этим трем аналоям снизу. Я действовала крайне осторожно. От этих книг, конечно, можно было ожидать всего чего угодно, но видеть, как я приближаюсь, они не могли.

– Мне нравится делать пиво. И не нравится читать.

В таком случае, именно ему следует поджечь книги. Я переживала сейчас кризис совести, не менее тяжелый, чем любой из моих кризисов веры. Я любила книги. Я верила в книги. Как правило, я не считала возможным уничтожать книги из-за несогласия с их содержанием. Но эти книги хранили жуткие тайные «рецепты» того, как привести наш мир к концу. И даже не только наш мир, но и множество других миров, потому что если в жертву Году Черепов с успехом будет принесен наш мир, то такая же судьба постигнет и другие, связанные с Сияющей Равниной.

Впрочем, этот кризис для меня, можно сказать, был уже разрешен. Я знала ответ, иначе не стояла бы на руках и коленях под аналоями, воспринимая как словесное надругательство все, что говорил неверующий, который в равной степени презирал и моего Бога, и безжалостную Разрушительницу Обманников. Я захлопнула книги, ломая голову над тем, не могут ли Дети Ночи еще каким-нибудь способом разделаться со мной.

– На обложках ничего не написано, – сказал Лебедь.

– Естественно, ведь я перевернула их лицевой стороной вниз.

– Постой. – Он поднял палец и наклонил голову, прислушиваясь.

– Эхо.

– Нет, там кто-то есть.

Я прислушалась получше.

– Опять поют. Лучше бы уж не пели. Во всем отряде ни у кого нет слуха, кроме Сари. Можешь подойти сюда. Думаю, это безопасно.

– Думаешь?

– Я же еще жива.

– Не уверен, что это достаточно убедительный довод. Такую кислую и горькую, как ты, даже монстры не захотят есть. С другой стороны, я…

– С другой стороны, хватит болтать. Вот тут самое подходящее место для костра.

Лебедь был уже рядом со мной. Под «вот тут» я разумела что-то вроде большой жаровни, в которой еще сохранились остатки древесного угля. Она была сделана из латуни в местном стиле.