– Ты, должно быть, шутишь, – сказал Николай. – Моим учителем был обыкновенный кибернетический интерфейс. Может ли электронная система данных быть заложницей?

– Может, – сказал настырный молодой человек. – Старую экспертную систему пустили на слом и заменили новой, с более крепкой идеологией. Смотри.

На экране появилось второе лицо, сверхчеловечески гладкое и чуть светящееся изображение его киберучительницы.

– Николай, спаси меня, пожалуйста, – сказало изображение деревянным голосом. – Он безжалостен.

Вновь появилось лицо молодого человека. Николай рассмеялся, – такого просто быть не могло.

– Так, говоришь, сберег старые записи? – сказал Николай. – Не знаю, какую игру ты ведешь, но, надо полагать, данные чего-то стоят. Я готов проявить щедрость.

Он назвал сумму. Молодой человек покачал головой. Николай начал сердиться:

– Слушай. С чего ты решил, что обычная экспертная система может представлять объективную ценность?

– Я точно знаю, – сказал молодой человек. – Потому что я сам экспертная система.

14. Основной вопрос

Николай находился на борту инопланетного корабля. В парчовом посольском сюртуке он чувствовал себя неуютно. Он поправил затемненные очки на пластиковых глазах.

– Мы польщены вашим визитом на наш Кластер, – сказал он рептилии в лейтенантском чине. – Для нас это большая честь.

Лейтенант приподнял разноцветный гребень, расположенный за массивной головой:

– Мы готовы вести с вами дела.

– Меня интересуют инопланетные философии, – сказал Николай. – Какие ответы на великие вопросы бытия находят другие мыслящие биологические виды?

– Но существует только один основной вопрос, – сказал Инвестор. – И ответ мы искали по всему мирозданию. Мы надеялись, что вы поможете нам найти его.

Николай насторожился:

– И что это за вопрос?

– Что у вас есть такое, чего бы нам хотелось?

15. Унаследованный дар

Николай посмотрел на девушку со старомодными глазами.

– Мой шеф Службы безопасности ознакомил меня с вашим криминальным досье, – сказал он. – Нарушение авторских прав. Организованное вымогательство. Заговор с целью помешать коммерческим операциям. Сколько вам лет?

– Сорок четыре. А вам?

– Сто десять или около того. Надо свериться с файлом. – Что-то во внешности девушки не давало ему покоя. – Откуда у вас такие допотопные глаза?

– Они принадлежали моей матери. Я их получила по наследству… Ах да, вы же шейпер. Вы не можете знать, что такое мать.

– Почему же, – сказал Николай. – Я даже полагаю, что знал вашу мать. Мы были супругами. После ее смерти я распорядился сделать клон – то есть вас. Таким образом выходит, что я ваш… как это называется?.. Запамятовал слово.

– Отец.

– Вроде бы так… Вы определенно унаследовали и ее финансовый талант. – Он вновь просмотрел ее личное дело. – Вас не заинтересует предложение прибавить к списку ваших преступлений двоемужество?

…Психически неустойчивые представляют определенную ценность. Ограничения коммерции выдают на видеоэкране совсем другой расклад. Несколько небольших открытий в великих вопросах бытия. Ваше личное дело преследовало его. Его распухший лоб не может удержать экспертную систему…

16. Рев удовольствия

– Тебе надо стараться уходить от старых привычек, – сказала жена. – Только так можно остаться молодым. – Она вытащила из-под подвязки позолоченный ингалятор. – Ну-ка, нюхни.

– Мне наркотики ни к чему, – с улыбкой сказал он. – Мне хватает мании величия.

Он начал раздеваться. Жена с нетерпением смотрела на него.

– Николай, не будь занудой.

Она приложила ингалятор к ноздре и вдохнула. На лице ее выступил пот, шея и уши зарумянились, медленно и сексуально.

Николай посмотрел на нее, потом пожал плечами и чуть-чуть нюхнул из позолоченной трубочки. Мгновенный экстаз парализовал его нервную систему. Тело выгнулось, безудержно содрогаясь.

Жена стала неуклюже его ласкать. В реве от химического удовольствия секс показался совсем ненужным.

– Зачем… возиться-то? – выдохнул он.

Жена посмотрела на него с удивлением:

– Так полагается.

17. Мерцающая стена

Николай беседовал с мерцающей стеной мониторов. – Старею, – сказал он. – Здоровье мое хорошее, удачно подбирал программы долгожительства. Только нет во мне прежнего безрассудства. Гибкость пропала, острота. Да и Кластер растет, мне с ним не управиться. Выбора у меня нет. Надо в отставку.

Он внимательно следил за лицами на экранах, улавливая мельчайшие реакции. За двести лет он научился читать по лицам. Все его способности сохранились – ушла лишь скрепляющая их воля. На лицах членов Руководящего Совета сдержанность как ветром сдуло, и они засветились от алчности и жажды власти.

18. По закону

Механисты запустили своих исполнителей в жилую зону. Вооружившись судебными постановлениями, безликие роботы бродили по толпам, заполнившим коридоры, и высматривали тех, кого полагалось привлечь к ответственности.

Внезапно из толпы выскочил бывший шеф Службы безопасности Николая и побежал скрываться. Он перелетал с поручня на поручень, цепляясь руками, как обезьяна за ветки. Он походил на бронированного гиббона. Внезапно один из его протезов отстегнулся, и служаки набросились на него – почти у самых дверей Николая. Электромагнитные щипцы зажали и парализовали его конечности. Пластик, из которого они были сделаны, затрещал.

– Это произвол! – прохрипел он. Глубокие морщины на его древнем лице блестели от пота. – Они раздевают меня! Ленг, спаси!

Николай печально покачал головой.

Старик взвизгнул:

– Ты втравил меня в это! Ты же идеолог! А я всего лишь рядовой убийца!

Николай промолчал. Машины конфисковали руки и ноги старика.

19. Древние распри

– Так ты и вправду варился в этой гигнё?[8]

Молодежь пользовалась новомодным жаргоном, который Николай понимал с трудом. Когда они смотрели на него, на их лицах проступала смесь агрессии, жалости и благоговения. Николаю казалось, что они все время кричат.

– Мне кажется, будто я остался в меньшинстве.

– А ты и есть в меньшинстве, старик Николай! Этот бар – твой музей. Твой мавзолей! Ну давай, исполни нам свои баллады, мы слушаем! Расскажи про идиотские видеоидеологии, про ваши древние распри. Механисты и шейперы, да? Война орла и решки!