– Не смей, гад, зарежу! – взвыл Штырь, сжимая пальцы на шее Лэйнга, который с бессильно отвисшей челюстью извивался и матерился, стиснув тяжелые кулаки. – Не ты один пером махать умеешь, говна кусок!

Страйк достал наручники – самое дорогое, что он умыкнул из Отдела специальных расследований. Общими усилиями Страйк со Штырем скрутили Лэйнга так, чтобы сковать его толстые запястья за спиной; тот до последнего вырывался и неумолчно сыпал бранью. Когда отпала необходимость удерживать Лэйнга, Штырь с такой силой пнул его в диафрагму, что убийца издал долгий, слабый хрип и на время утратил дар речи.

– Ты жив, Бунзен? Бунзен, где он тебя зацепил?

Страйк привалился к плите. Из рассеченной ушной раковины хлестала кровь, из пореза на ладони тоже, но больше всего его мучил стремительно распухающий нос, потому что кровь стекала в рот и затрудняла дыхание.

– Держи, Бунзен. – Наскоро обыскав тесную берлогу, Штырь вернулся с рулоном туалетной бумаги.

– Спасибо, – хрипло выговорил Страйк и принялся плотно набивать бумагой ноздри, а потом посмотрел вниз, на Лэйнга. – Я вас приветствую, Рэй.

Хрипящий Лэйнг промолчал. Его лысина слабо поблескивала в лунном свете, освещавшем нож.

– Ты ж говорил, его типа Дональд зовут? – с любопытством спросил Штырь.

Лэйнг зашевелился. Штырь еще раз пнул его в живот.

– Так и есть, – ответил Страйк. – Хорош ногами махать: покалечишь его, а меня потом по судам затаскают.

– А почему ж ты его зовешь?..

– Да потому… – начал Страйк, – эй, ничего тут не лапай, Штырь, мне твои отпечатки не нужны… да потому, что Донни живет двойной жизнью. За пределами этой берлоги… – Страйк подошел к холодильнику и положил левую руку, все еще в целехонькой латексной перчатке, на ручку дверцы, – он у нас героическая личность, бывший пожарный Рэй Уильямс, который живет в Финчли с Хейзел Ферли.

Распахнув дверцу, Страйк все той же левой рукой открыл морозильную камеру. Там лежали груди Келси Платт, уже высохшие, как плоды инжира, желтые, кожистые. Рядом – пальцы Лайлы Монктон, с пурпурными ноготками и глубокими отпечатками зубов Лэйнга. У задней стенки обнаружилась пара отсеченных ушей с небольшими пластмассовыми серьгами в виде рожков с мороженым и скукоженный кусок плоти, в отверстиях которого угадывались ноздри.

– Ё-моё! – вырвалось у Штыря, который наклонился поглядеть из-за спины Страйка. – Ё-моё, Бунзен, это ж…

Захлопнув дверцы морозильной камеры и холодильника, Страйк повернулся к своему пленнику.

Лэйнг затих. Страйк не сомневался: он уже шевелит своими хитрыми лисьими мозгами, чтобы придумать, как обернуть эту пиковую ситуацию к своей выгоде, представить дело так, что Страйк его подставил, подбросил или подтасовал улики.

– А ведь я должен был тебя узнать, правда, Донни?

Страйк оборачивал правую руку туалетной бумагой, чтобы унять кровотечение. В тусклом лунном свете, пробивавшемся сквозь грязное окно, черты Лэйнга были трудноразличимы под грузом жира, которым обросло его некогда поджарое, мускулистое тело под воздействием стероидов и малоподвижного образа жизни. Его тучность, его сухая, морщинистая кожа, эта борода, отпущенная единственно для того, чтобы скрыть оспины, чисто выбритая голова и шаркающая походка добавляли ему по меньшей мере десяток лет.

– Должен был тебя узнать в доме Хейзел, как только ты мне открыл дверь, – продолжил Страйк, – но ты закрывал морду, слезы, мать твою, утирал, помнишь? Чем ты только буркалы натер, чтоб они у тебя так распухли?

Прежде чем закурить, Страйк протянул пачку сигарет Штырю.

– Сейчас вспоминаю: ньюкаслский говорок ты явно пережимал. В Гейтсхеде нахватался, так ведь? Он всегда был классным пародистом, наш Донни, – обратился детектив к Штырю. – Слышал бы ты, как он капрала Оукли изображал. Душа любой компании наш Донни.

Штырь как завороженный переводил взгляд со Страйка на Лэйнга. Страйк курил и тоже смотрел на Лэйнга. Нос нещадно саднило и дергало, отчего глаза постоянно слезились. Ему хотелось, чтобы убийца хотя бы один раз заговорил до приезда полиции.

– Помнишь, Донни, как ты избил и ограбил слабоумную старушку в Корби? Несчастную миссис Уильямс. Стырил награду ее сына за отвагу на пожаре, да и документами его заодно разжился. Знал, что он за границей живет. Отчего ж не примерить на себя чужую личину, если для начала ксивой обзавестись? Не так уж сложно тогда одурачить одинокую женщину и пару лохов-легавых.

Лэйнг молча валялся на грязном полу, но Страйк почти физически ощущал лихорадочную работу его паскудных, прижатых к стенке извилин.

– Я нашел в доме аккутан, – сказал Страйк Штырю. – Это таблетки от угревой сыпи, но еще и от псориатического артрита. Вот тогда бы мне и догадаться. Он прятал их в комнате Келси. Рэй Уильямс не страдал артритом. Готов поспорить, у вас с ней – с Келси – было много маленьких секретов, я прав, Донни? Ты ее накручивал, направлял в мою сторону – именно так, как тебе требовалось, да? Катал ее на мотоцикле возле моего агентства… делал вид, что отправляешь ее письма… приносил ей поддельные записки от моего имени…

– Вот ублюдок поганый! – прорвало Штыря.

Он навис над Лэйнгом, явно вознамерившись загасить сигарету о его жирную физиономию.

– Даже не думай, Штырь, еще ожогов тут не хватало. – Страйк взялся за мобильный. – И вообще, двигай отсюда, я копам звоню.

Он набрал три девятки и продиктовал адрес. Легенда уже была готова: он вел Лэйнга до клуба, потом до квартиры, между ним вспыхнула ссора, и Лэйнг на него напал. А что здесь побывал Штырь и что Страйк взломал замки – это никого не касалось. Разумеется, у подвыпившего соседа мог развязаться язык, но Страйк рассудил, что парень предпочтет не ввязываться в это дело, чтобы в суде не возникло вопросов о его вредных привычках.

– Это заберешь с собой и уничтожишь, – распорядился Страйк, снимая неоновый жилет и передавая его Штырю. – Возьми баллон с газом – и дуй вот туда.

– Сделаем, Бунзен. Ты точно здесь один с ним управишься? – добавил Штырь, разглядывая сломанный нос Страйка, кровоточащее ухо и распоротую ладонь.

– Легко, – сказал Страйк и почему-то растрогался.

Он услышал, как Штырь забрал из комнаты металлический баллон, и вскоре увидел его проходящим по внешней галерее мимо кухонного окна.

– ШТЫРЬ!

Его старинный друг стремительно ворвался в кухню: Страйк понял, что он бежал во весь опор; тяжелый баллон был занесен для удара, но Лэйнг по-прежнему молча лежал на полу в наручниках, а Страйк покуривал у плиты.

– Ну, Бунзен, ты даешь! Я думал, он тебя повалил!

– Штырь, тебе не влом будет раздобыть тачку и прямо с утра кое-куда меня подвезти? А я тебе за это…

Страйк посмотрел на голое запястье. Часы он продал вчера, чтобы авансом расплатиться со Штырем за сегодняшнюю операцию. Что бы такое ему впарить?