Стасик с готовностью пожал мою ладонь, и в тот же момент я вывернул его руку, взял на излом. Уронив мужика лицом в жесткий, колючий снег, я дернув пистолет из кобуры приставил его к затылку Полякова.

«Как хорошо, что я тренировал левую», – пронеслось в голове.

– Не дергайся, предатель! Убью!

Мои ребята взяли на прицел его семейство. Дима аккуратно снял с жены Полякова автомат и освободил от пистолета.

Толпа опасливо отхлынула.

– Говори, гад, – потребовал я. – Расскажи, как всех нас сдал Лукьянову и что он за это тебе пообещал… А то ведь не только тебя, но всю твою фамилию изведем!

Стасик попытался вырваться, но мужичок он был мелкий и совсем не спортивный. Я держал его крепко, так, что суставы у предателя трещали.

– Это неправда! Это не я! Ты свою Ленку спроси, куда из дальних гаражей заряды делись.

Это он сказал зря, совсем не подумав.

– Ленку в соседнем дворе нашли с простреленной головой, – прорычал я. – А ты откуда про них знал?!

Я стал немилосердно выворачивать ему руку, Поляков выл и бился. Для острастки я пару раз пальнул из «стечкина» ему перед носом, обдав лицо пороховыми газами и ледяной крошкой.

– Волков, да она шпионкой была, все вынюхивала и вызнавала. А ты, как лох, ушами хлопал.

– Врешь, сука поганая, – закричал я, от избытка чувств почти сломав ему локтевой сустав. – Убью, гадина.

Вал горячей злобы захлестнул меня с головой. Я едва не прострелил Стасу голову, но, опомнясь в последний момент, отвел ствол так, что пуля чиркнула по уху, оторвав кусок плоти.

– А-а-а!!! – не помня себя от ужаса и боли, писклявым фальцетом заорал мужик. – Видел я в гостинице на Косыгина, мамой клянусь.

После выяснения того, где он ее видел и что он сам делал в этом месте, сомнений не осталось. Предатель кричал и каялся, но формат полевого правосудия не предусматривал никакого другого наказания…

Труп уволокли в кусты с глаз долой. На снегу остались красные и желтые пятна, как напоминание о казни.

Плачущее семейство Поляковых отвели в пустой ТЦ «Черемушки», этой осенью служивший опорным пунктом и тюрьмой. Там их заперли в одной из камер, приперев дверь ломом. Приложив определенные усилия, они могли освободиться через некоторое время. Я обещал их не убивать, но не обещал брать с собой.

Я скомандовал грузиться, и народ безропотно полез в кунги, бросив свои автомобили и барахло. Где-то в глубине сознания мелькнула глумливая мысль о том, что, если бы предателя для показательного расстрела не было, его нужно было придумать…

Это последнее, что мне вспомнилось в тот вечер. Ночью рыжий князь тянул ко мне свои испачканные дерьмом и кровью пальцы, пытаясь выглядеть грозно и внушительно, что-то говорил, пытаясь забить словами свой страх. Потом пришел покой, фокус восприятия ушел во времена, когда от любой беды можно было огородиться одеялом и подушкой».

Вспоминая картинки сна старого человека, Эндфилд устало подумал, что намудрил с контрольными программами. То они вышибали его в моменты важных и серьезных дел, то давали безмысленно любоваться парением пылинок в лучах яркого зимнего солнца.

Джек подумал, что и ему не худо поспать.

Эндфилд понимал, что может позвать «драконов», пусть хотя бы для того, чтобы они не гнили по задворкам Млечного Пути. Он будет для них героем и спасителем. Но комфортная расслабуха не решала главного вопроса – зачем, собственно говоря, стоило вылезать? Неужели только для того, чтобы до конца дней прятаться, спасая свои жалкие жизни? Печальная участь – бояться лишний раз высунуться, прозябать в источенных дырами каменных глыбах астероидных поясов у неприметных умирающих звезд.

Такое существование сведет с ума любого. А значит, «драконы» не устоят против искушения снова пойти в бой, с ним или без него, навстречу героической и бессмысленной гибели.

Оттого, не зная, как поступить, Эндфилд валялся на пляже у бассейна, щурясь на громадные соллюксовские лампы в искусственной синеве.

Для очистки совести Джек, плюнув на всякое правдоподобие, продолжал пачками клепать автоматические транспорты с припасами. Снабжал их выдуманными бортовыми журналами и отправлял дрейфовать под носом у бывших сослуживцев, которые после смерти Катрана не слишком стремились сражаться за свободу Галактики.

Чтец продолжил с того места, где Эндфилд остановил повествование.

«…Утром я проснулся почти здоровым. Молодой организм освобождался от действия яда. Тело восстанавливало силы, при этом в голове образовывалась странная пустота, точно я что-то забыл и не могу вспомнить. Но все равно это было лучше, чем быть немощным стариком, тихо умирающим в своей башне в окружении призраков прошлого. Я со щенячьим энтузиазмом умылся, оделся, позавтракал.

Еда была самой простой: картошка, кусочек соленой рыбы, лук, черный хлеб и парное молоко. Я впервые за много лет так остро чувствовал вкус продуктов, прохладный, влажный запах первого, только что выпавшего снега за окном и ароматный дух золотистой смолы на оттаивающих у печи поленьях. Меня переполняла радость, оттого что десятилетия добровольного заточения в фокусе неуклюжих самодельных форм-генераторов дали ожидаемый результат. И теперь я снова здоров, молод и скорее всего не умру никогда, возвращаясь в полном сознании и памяти в новые тела.

Оставался один тонкий и очень щекотливый вопрос. Вампирша наверняка доложила о состоявшейся метаморфозе, и теперь наверняка последует приглашение от нынешнего хозяина княжества.

Властитель не заставил себя ждать. Из канцелярии прибежал служка, передав приглашение старшему лейтенанту Даниилу Андреевичу Концепольскому, дворянину, кавалеру золотого оружия, пожаловать на беседу к великому князю всея Владимира и окрестностей.

Даже в мое время ко всякой мелкой сошке вроде младших офицеров так помпезно не обращались. Нынешний князь давал понять – он знает, кто скрыт под личиной молодого человека.

Служку я не отпустил, ведь за века отсутствия все могло измениться. Оставив юношу в вытертой шинельке ждать за дверью, я не спеша собрался. Потом мы с моим провожатым двинулись по территории.

У самых дверей дворцовой канцелярии нас догнал офицер тайного приказа. Его лицо показалось мне странно знакомым. Он козырнул и с виноватым видом попросил нас пройти с ним.

– Данилка… Простите. Господин Концепольский! Ввиду новых открывшихся обстоятельств покушения на вашу жизнь прошу пройти для опознания злоумышленников.

– Лейтенант, знаете ли, – важно произнес я, – у меня другое предписание, мне необходимо следовать на встречу с нашим владыкой. Не думаю, что было бы правильно заставлять ждать нашего господина ради формального мероприятия в застенках службы безопасности.

– Господин старший лейтенант, – багровея от злости, произнес офицер, – князь в курсе и дал согласие перенести встречу на пятнадцать минут.