кричали: «Господь, творец всяческих, покорит тебя всякого врага, своего и чужого, без крови». Император сказал в ответ: «Пусть вас не тревожит своеволие и бесчинство солдат». На четвертый день после этого, император вызвал представителей димов и справился насчет численности димотов. Сергий представил ему список 1500 членов партии зеленых, Косьма — 900 синих.[1169]

Между тем Фока во главе восставшей армии продвигался к городу. Маврикий отправил к нему послов, но Фока отпустил их без ответа. Охрану стен города император поручил димам. В это время наследник престола Феодосий выехал по приглашению своего тестя в пригородное имение, где была устроена для него охота. Из мятежного стана ему было доставлено письмо с предложением или самому принять верховную власть, или предоставить ее Герману, так как армия отказывается признавать императором Маврикия. Обеспокоившись известием об этом, Маврикий вызвал сына в столицу и назначил начальником охраны города Коменциола.

Мятежники, приближаясь к столице, захватывали по дороге конские табуны, принадлежавшие императору или частным лицам, но не посягали на табуны Германа. Это обстоятельство вызвало у Маврикия подозрение в соучастии Германа в восстании. На следующий день по его возвращении в Константинополь Маврикий пригласил его во дворец и в присутствии Феодосия начал его упрекать в измене. Герман оправдывался, но не мог разубедить императора. Видя раздражение отца против своего тестя, Феодосий вышел его проводить и шепнул ему на ухо, что ему грозит смертельная опасность. Вернувшись к себе домой по главной улице города, Средней.

Герман вечером того же дня бежал в церковь Богородицы, носившей имя Кира. Узнав о его бегстве, Маврикий послал евнуха Стефана, воспитателя своих детей, с приказанием вывести Германа из убежища. Но оруженосцы заступились за своего господина и с бранью выгнали Стефана из церкви. Когда совсем стемнело, Герман бежал в храм св. Софии. Маврикий был страшно разгневан и избил палкой Феодосия, считая его виновником бегства Германа. Герман оставался в храме, окруженный вооруженными телохранителями. Маврикий послал экскувитов взять его. Возбуждение в городе росло. Герман, не зная за собой никакой вины, готов уже был выйти из церкви; но из толпы, набившейся в преддверии храма, некто Андрей, член клира, закричал во всеуслышание: «Беги Герман, спасай свою жизнь, над тобой витает смерть». Герман убежал во внутренние части храма, и в городе разразился бунт. Целый поток брани сыпался на Маврикия, и среди возгласов раздавался и такой: «Пусть сорвут с того кожу, кто любит тебя, Маврикий маркианист». Последнее слово оживляло память о ереси старых времен. Димоты, сторожившие стены, оставили порученную им охрану и вернулись в город, чтобы принять непосредственное участие в бунте против государя. Прасины подожгли дом Константина Ларда, сенатора, близкого к особе императора и пользовавшегося его особым доверием и расположением.

Бунт населения и то страшное ожесточение, которое видел кругом себя Маврикий, побудили его покинуть столицу. Сняв царские одежды, он со своей семьей и верным ему Константином Хардом бежал на корабль, чтобы переехать на другую сторону Босфора. На море была буря, корабль страшно трепало, и с большим трудом удалось пристать в бухте около городка Пренета близ храма мученика Автонома. Разыгравшаяся подагра заставила императора слечь в постель. В Константинополе всю ночь бушевала толпа, поносила Маврикия, а также и патриарха Кириака. Не располагая никакими силами для борьбы с восстанием, Маврикий решил отправить Феодосия к Хосрову, своему названному сыну, которому он оказал помощь в такое же трудное время. Феодосий быстро собрался в путь и уехал в сопутствии Константина Ларда в Никею; но здесь его нагнал посланец от отца с приказанием воротиться назад.

Между тем Герман, оставшийся в столице, пришел к мысли использовать в своих интересах создавшееся положение. Он вступил в сношения с Фокой и обратился к содействию димов. Принадлежа сам к партии венетов, он был уверен в их сочувствии своей кандидатуре на престол. Но нужно было заручиться согласием прасинов. Герман обратился к димарху прасинов Сергию с просьбой поддержать его кандидатуру. Посредником в этих сношениях был некто Феодор, агент Фоки, возведенный войском в звание силенциария. Щедрые обещания всяких милостей не склонили прасинов в пользу Германа, так как они не верили, что он изменит своей партии. Отвергнув предложения Германа, прасины вышли навстречу Фоке и с радостными кликами сопутствовали ему до Евдома. Сделав здесь остановку, Фока послал Феодора с грамотой, которую тот должен был прочесть в храме св. Софии. Фока приглашал к себе в Евдом патриарха, синклит и димы. Все подчинились повелению бунтовщика.

Патриарх потребовал от Фоки ручательства, что он будет блюсти чистоту веры и спокойствие церкви. В заседании, которое составили все чины, Фока поставил вопрос об избрании на царство Германа. Но так как Герман начал с отказа, а димы усиленно выкрикивали имя Фоки, то собрание склонилось к тому, чтобы предоставить ему верховную власть. Избрание было завершено шествием в храм св. Иоанна Предтечи, расположенный поблизости от трибунала. Фока прожил два дня в Евдоме и затем совершил с подобающим великолепием торжественный въезд в столицу в царской колеснице. По пути он бросал в народ золотые монеты из царских сокровищ, а на следующий день выдал солдатам обычный донатив.

На пятый день его жена Леонтия была провозглашена августой. Это событие было отпраздновано великолепным выходом. Из-за спора о месте, где кому стоять, между димами вышло столкновение и началась свалка. Один из близких к Фоке офицеров, по имени Александр, которому было поручено усмирить димотов, толкнул и выругал димарха венетов Косму. Обидившись на грубое обращение, Косма сказал: «Потише! Не умер ведь еще Маврикий». Это слово побудило Фоку распорядиться арестовать Маврикия и его семейство. Низложенного императора привезли в Халкидон, и Фока поручил производство казни низверженного государя своему доверенному человеку, по имени Лилий. Казнь совершилась публично на глазах толпы на моле Евтропия в Халкидоне. Несчастный отец должен был пережить казнь своих пяти сыновей, из которых младший был еще младенцем. Кормилица хотела подменить его своим ребенком, но Маврикий воспротивился этому и имел решимость сам указать, где находится его сын. Свидетели казни были поражены спокойствием Маврикия в эти ужасные минуты конца его жизни и слышали, как он часто повторял про себя слова: «Праведен еси, Господи, и прав суд Твой». После детей казнен был отец. Тела казненных были брошены в море, которое прибило их к берегу, а головы Лилий принес Фоке, и они были выставлены на Военном поле перед трибуналом как трофеи победы.

После Маврикия с сыновьями казнены были брат его Петр, Коменциол, доместик Петра Презентин, ипостратиг