Даже если у него имелись сомнения касательно этой пары, Рокфеллер посещал Генри и Айду Элис во время их медового месяца в Сент-Огастине, штат Флорида, зимой 1883–1884 годов Флаглер, умевший блестяще видеть деловые возможности не только в «Стандард Ойл», верил, что однажды Флорида превратится из зловонных полных комаров джунглей в место чудес, отдыха и экзотической красоты. Следующей зимой, когда Рокфеллеры и Флаглеры вновь посетили Сент-Огастин, Генри купил несколько акров апельсиновой рощи под место будущего отеля «Понс-де-Леон». Для менее влиятельных клиентов он добавил через дорогу отель «Алькасар», стилизовав его фасад под дворец Алькасар в Севилье. Как главный специалист «Стандард Ойл» по железным дорогам, Флаглер увидел, что развитие Флориды замедляет отсутствие транспорта, и в конце 1880-х годов купил две железнодорожные компании и открыл для поселения прибрежный участок вокруг пляжей Ормонд и Дейтона. На реке Галифакс он купил большой отель, перестроил его, добавил поле для гольфа на восемнадцать лунок и переименовал его в отель «Ормонд бич». Годы спустя через дорогу будет стоять зимний дом Джона Рокфеллера, Кейсментс.

В 1892 году движимый верой в будущее Флориды Флаглер объединил свои железнодорожные компании и задумал общий план железной дороги, которая будет виться вдоль атлантического побережья Флориды до Ки-Уэст, а курорты Флаглера пунктиром пойдут вдоль маршрута – это видение он реализовал в 1912 году. С каждым разом Флаглер продвигал железную дорогу дальше на юг, она открывала новые болота для развития, провоцируя очередной земельный бум.

Как всегда, когда его охватывала лихорадка развития, Флаглер накопил счета, которые стали испытанием даже для его массивного состояния. В 1890 году он продал две с половиной тысячи акций «Стандард Ойл» Рокфеллеру за триста семьдесят пять тысяч долларов и несколько лет продавал ему другие пакеты акций – прямо на заре автомобильного бума, от которого они подскочили в цене. Рокфеллер следил за деловыми приключениями Флаглера во Флориде с симпатией, но на расстоянии. «Генри прекрасно поработал во Флориде, – сказал он. − Подумайте только, вывалить все эти деньги ни с того ни с сего. Но Генри всегда был храбрецом»42. Но все же он пропускал мимо ушей неоднократные просьбы друга приехать еще. «Я считаю, что эти места станут для тебя открытием, если ты выделишь неделю и посмотришь на них», – уговаривал его Флаглер в 1889 году43. Но после приезда в 1884–1885 годах Рокфеллер так и не появлялся в штате. «Удивительные вещи господин Флаглер совершил в этих южных краях, – сказал Рокфеллер Уильяму Рейни Харперу в 1898 году, − и я сожалею, что так и не съездил к нему»44.

Откуда такая неожиданная дистанция в такой исключительной дружбе? При встрече Рокфеллер и Флаглер всегда вспоминали прошлое, но умудрялись редко встречаться. Можно заподозрить, что Джона и Сетти шокировала кричащая атмосфера и изнеженная роскошь Айды Элис Флаглер. В угоду второй жене Генри купил частный железнодорожный вагон и яхту в сто шестьдесят футов (оба были красноречиво названы «Алисия»), и Флаглеры вели себя все больше и больше, как яркие нувориши, ужасавшие Рокфеллеров. Затем у Айды Элис начали проявляться первые признаки умственной болезни, которая завладела ей в последующие годы. Внезапно она начинала болтать об измене мужа – вполне возможная ситуация, но раздувшаяся в затуманенном уме Айды Элис. В 1891 году Генри увлекся Мэри Лили Кенан, красивой одаренной двадцатичетырехлетней женщиной из известной семьи из Северной Каролины, предлагавшей ему передышку от мрачной неуравновешенной жены, и Айда Элис оказалась патологически одержима этими отношениями.

Летом 1893 года Айда Элис получила спиритическую доску, и ее маниакальное поведение ухудшилось. Закрывшись в комнате, она часами общалась с астральными святыми, убежденная, что в нее безумно влюбился русский царь. В октябре 1895 года она начала угрожать убить Флаглера и заявила, что он пытался ее отравить, тогда ее поместили в санаторий в Плезантвилле, штат Нью-Йорк. Весной 1896 года врачи объявили, что Айда Элис вылечилась, и она вернулась к жизни с Генри в их крупном поместье «Палец сатаны» в Мамаронек, штат Нью-Йорк. Они провели несколько счастливых недель, катались на велосипедах и читали друг другу вслух, что предполагало зыбкое возвращение к счастливым временам. Затем Айда Элис подкупила служанку, чтобы та принесла спиритическую доску и быстро поддалась старым демонам. Вернувшись к доске, она вновь впала в параноидальный мир грез. Когда она бросилась на одного из врачей, размахивая ножницами, ее вернули в санаторий в Плезантвилле в марте 1897 года. Там она назвалась принцессой Айдой Элис фон Шоттен Тек и никогда больше не видела Генри.

После того как в 1899 году суд объявил Айду Элис Флаглер сумасшедшей, Генри создал для нее фонд с двумя миллионами долларов в акциях «Стандард Ойл», которые на момент ее смерти в июле 1930 года оценивались свыше пятнадцати миллионов долларов. Генри тем временем оказался связан: закон штата Нью-Йорк разрешал развод только в случае измены, а он не мог доказать измену женщины, заключенной в приют. Ограничения закона никогда не останавливали Флаглера, он перенес свою официальную резиденцию во Флориду и воспользовался влиянием на законодателей штата. 9 апреля 1901 году был принят специальный закон, разрешающий развод в случае неизлечимого сумасшествия – получивший известность как закон Флаглера о разводе. Через две недели Флаглер женился на Мэри Лили Кенан. Состоялась пышная свадьба, Флаглер привез друзей из Нью-Йорка в частном вагоне, но Рокфеллер не присутствовал. Должно быть, он считал, что Флаглер делает из себя посмешище, особенно, когда он был назван ответчиком по делу о разводе в Сиракьюс, штат Нью-Йорк, через месяц после свадьбы. О том, что Рокфеллеры отошли от Флаглера, свидетельствует записка, которую Сетти написала сыну в августе 1900 года. «У нас есть приглашение на свадьбу господина Флаглера и мисс Кенан из С. Каролины. Ей тридцать шесть, ему семьдесят два»45. Сетти не выражает удовольствия, только приводит с подразумеваемым неодобрением разницу в возрасте. На самом деле Мэри Кенан в то время было тридцать три года.

Когда в 1893 году Джон Д. Рокфеллер-младший поступил в колледж, он казался прототипом бедного богатого мальчика, обремененного чрезмерно развитой совестью и нагрудным знаком сына самого богатого человека в мире. После достаточно одинокого детства в особняках и поместьях у него не было простоты в общении других молодых людей его возраста и класса. Отчаянно желая угодить родителям, он изнурял себя, пытаясь отскоблить грех с души.

Во многом, подобно отцу, Младший нелегко принимал решения и волновался при выборе колледжа. Сначала он настроился отправиться в Йель, прошел предварительный вступительный экзамен и даже выбрал комнату, но тут до него дошли рассказы одного священника, что в Йеле в общественной сфере преобладают кутилы. Кто-то мог бы решить, что это однозначное преимущество Йеля, но Младший предпочел поискать в другом месте и наконец остановился на Брауне, потому что его решили посещать три близких друга. Как он сказал доктору Уильяму Рейни Харперу, с которым советовался, с невыносимой смиренностью, о выборе школ: «Будучи естественным образом несколько застенчивым (Я прошу прощения за упоминание личных моментов), я не очень быстро завожу друзей, и некоторые из тех, кто заинтересован в моем благополучии, опасаются, что если я пойду в Йель в совершенно незнакомый мне класс, я «потеряюсь в толпе», так сказать, и останусь во многом сам по себе, вместо того чтобы заводить социальные контакты, которые мне так нужны»1. Младший имел склонность обсуждать себя бесстрастно, как будто он лабораторный образец, извивающийся под микроскопом, – родители, особенно мать, научили его изучать свое поведение с такой безличностной отрешенностью.