Определили примерную потребность в зимнем обмундировании с учетом новой мобилизации в армию. Подсчитали нужное для обеспечения армии количество валенок, шинелей, телогреек, шапок-ушанок, перчаток, варежек и минимальное количество тулупов, поскольку до войны их у нас в армии не было. Вызвали наркома легкой промышленности Лукина и наркома текстильной промышленности Акимова (я их хорошо знал, когда в качестве зампреда Совнаркома СССР ведал этими отраслями, да и в Экономсовете мы вместе работали.). Это были деловые люди, надежные работники, на которых можно было положиться. Но их наркоматы были бедными, всегда сами нуждались в помощи, особенно в вопросах материального обеспечения.

Следует иметь в виду, что война застала нас, когда мы уже имели готовый мобилизационный план. Он был составлен и окончательно утвержден за 3 или 4 месяца до нападения Германии. План казался тогда реалистичным и правильным, но стал ломаться по частям в связи с отступлением нашей армии и потерей многих городов, где находились предприятия, имевшие военные заказы или снабжавшие материалами другие фабрики или заводы. Поэтому на IV квартал 1941 г. утвердили измененный план. Это оказалось очень трудным делом. Надо было находить возможности производить необходимую продукцию на других предприятиях, не захваченных войной, следить за тем, чтобы эвакуированные предприятия с оборонными заказами в глубинных районах страны могли бы быть размещены там, где было бы возможно наиболее быстро восстановить производство.

В производстве валенок и пошиве обмундирования большую роль играли кустарно-промысловая кооперация и предприятия местной промышленности. Я эти отрасли знал хорошо, поскольку много лет в качестве зампреда СНК отвечал за их работу.

Выяснили, какие неиспользованные возможности имеются в производстве валенок, потому что план их производства мы считали недостаточным. Это особенно касалось Татарской республики, Нижегородской области, районов Поволжья, где было много рабочих, умевших изготовлять валенки. Надо было дать им шерсть, направить туда еще людей, могущих организовать работу. Это оказалось нетрудным делом. Кроме того, на армейских складах хранились валенки прошлогодней носки. Хрулев правильно предложил все эти валенки отремонтировать и передать для снабжения армии.

Производство шинелей затруднялось тем, что оно было разбросано по многим мелким старым суконным фабрикам в Тамбовской, Ульяновской и ряде других центральных областей. Причем многие предприятия находились далеко от железных дорог, в глубинке и их продукция переправлялась на гужевом транспорте, что создавало дополнительные трудности. До распутицы и плохой погоды надо было организовать завоз туда сырья, чтобы не было перебоев в производстве. Транспортные же средства во многих случаях были мобилизованы для нужд армии. Кроме того, фабрики нуждались в помощи в деле доставки им топлива. Словом, было немало причин, по которым были перебои в их работе. И эти затруднения удалось преодолеть и наладить выпуск шинелей.

Одним из достоинств Хрулева было то, что он быстро схватывал суть дела. Он не был похож на некоторых военных, которые, выслушивая указания вышестоящего начальства, отвечали: «Есть, так точно». Он всегда, когда считал это необходимым, высказывал свое мнение и вносил свои предложения. То, что он свое мнение, нередко расходившееся с указаниями сверху, высказывал без стеснения, а нередко умел доказать свою правоту, всегда помогало избежать ошибок. И, когда в ходе обсуждения он оказывался не прав частично или полностью, не упрямствовал, так что с ним было легко работать. У нас с ним установились доверительные, товарищеские отношения.

Как-то он сказал мне о беспокоившей его плохой организации службы тыла Красной армии и предложил по-новому организовать это дело. У него созрела мысль создать Управление тыла Красной армии, подчиненное не Генштабу, как раньше, а Наркомату обороны. Эта идея мне понравилась, и в беседе со Сталиным я рассказал об этих соображениях Хрулева. Сталин сразу сообразил, что предложение правильное. Он даже усилил постановку вопроса, предложив, чтобы предусмотренные управления тыла на фронтах возглавлялись бы видными полководцами. Сталин также предложил, чтобы начальник Управления тыла Красной армии одновременно был бы заместителем наркома обороны, а внутри Наркомата обороны был бы независим. Так и было сделано.

После 36 дней войны, показавших непригодность предвоенной структуры тыла, ГКО 28 июля 1941 г. принял постановление о реорганизации системы управления тылом и создании новой структуры тыла сверху донизу. Приказом Сталина как наркома обороны от 1 августа 1941 г. было образовано Главное управление тыла Красной армии. В него входили: штаб начальника тыла, Управление военных сообщений, Автодорожное управление, Главное интендантское управление, Управление снабжения горючим, Военно-санитарное управление и Ветеринарное управление.

Начальником тыла и замнаркома обороны стал Хрулев.

Создание полноправных органов управления тыла Красной армии имело огромное значение. Стало возможным установить стройную систему снабжения войск, оперативно решать вопросы перевозок, рационально используя транспорт, организовать очередность эвакуации раненых, создавать базы и склады, распределять между фронтами районы для заготовок, обеспечить охрану тыловых районов.

Однако далеко не все военачальники, назначенные на должности начальников тылов фронтов, проявили интерес к этой работе, некоторые всячески стремились от нее избавиться.

Да и не все наши полководцы ладили с тыловиками. Это и понятно, потому что потребности фронта долгое время не могли удовлетворяться сполна. Был случай, когда Антипенко, в прошлом боевой генерал, пришел ко мне в крайне возбужденном состоянии. «Отпустите меня на фронт, Анастас Иванович, не могу больше работать в тылу». – «В чем дело? – спросил я. – Разве вы не понимаете, какую важную роль играете именно здесь и именно для фронта?» Оказалось, ему позвонил маршал Жуков, требуя артиллерийские снаряды сверх отведенной его фронту квоты. В ходе спора Жуков вспылил и обозвал Антипенко «тыловой крысой». Тогда я позвонил Жукову по ВЧ и очень строго сказал: «Товарищ Жуков, вы должны знать, что распределение артбоеприпасов по фронтам утверждаю я в качестве члена ГКО. Если вы чем-то недовольны, можете звонить мне. А звонить моим подчиненным, чтобы оскорблять их, вы не имеете права. Надеюсь, это больше не повторится». Жуков ответил, что он, конечно, погорячился, причиной чему была острая потребность его артиллерии в дополнительном боезапасе, но что в будущем учтет это мое замечание.

Для проведения в жизнь реорганизации органов тыла Красной армии надо было более детально разобраться с положением на местах. Дело в том, что тылы у нас были очень громоздкие, в них была занята значительная часть личного состава Красной армии. Так, по состоянию на 1 сентября 1941 г. в тыловых частях было 2 633 424 человека. В этой связи представляет интерес письмо старшего политрука 37-го стрелкового корпуса Соболя на имя Сталина. Оно было передано мне из секретариата Сталина Поскребышевым и сохранилось в моем архиве.

В качестве примера приведу только один эпизод из письма: «Корпусной ветлазарет имеет штат до 200 человек, а армейский до 300. За время войны, то есть за 50 дней, армейский ветлазарет оперировал трех лошадей и тех пристрелил». Он приводил и другие примеры вопиющего характера. Заканчивал он письмо так: «Единственно, что нужно, – разгрузить тыл и всех людей бросить на фронт».