class="p">Он ставит бокал на стойку рядом со мной. Включаю воду в раковине и мою руки, а после того как вытираю их полотенцем беру бокал.

Дэниел смотрит на меня с любопытством, но я жду, что он сам что – то скажет.

– Тогда за твои одиннадцать, – говорит он и, протянув бокалы друг другу, они звенят от прикосновения.

Дэниел делает паузу, когда касается губами бокала, наблюдая, как я делаю глоток. Он смеется, когда я заканчиваю, а затем сам выпивает.

Прокручиваю его тост в голове, но пытаюсь отбросить тяжелые мысли.

Если бы он только знал, какого мне было в свои одиннадцать лет.

– И кто на нем изображен? – спрашивает Дэниел, продолжая разговор.

Замечаю его взгляд на себе, и я пытаюсь придумать что – то.

Почему мне так тяжело говорить правду? На самом деле мне совсем не хочется его обманывать.

– Алекс, – выдыхаю я и наблюдаю за его реакцией.

Мне уже стало ясно, что эти ребята не могут терпеть друг друга, но если они хотят сохранить со мной отношения, то им придется вести себя сдержанней.

Дэниел делает несколько глотков из бокала, и я решаю продолжить:

– Когда отец увез меня из Чикаго, наша последняя встреча с ним закончилась очень эмоционально.

Я достаю сковородку и ставлю на плиту.

Пытаюсь сосредоточиться на готовке. Не могу поверить, что я говорю ему о своем прошлом. Еще несколько месяцев назад, я не могла думать об этом, и одна лишь мысль об этом, болью отдавало в груди.

Дэниел подходит ко мне рядом, и я понимаю, что он хочет мне помочь.

– Ты можешь приготовить пока что салат, – предлагаю я.

– Хорошо, что для этого нужно?

– В холодильнике лежат помидоры и огурцы, для начала их нужно помыть, – отвечаю я и выдавливаю улыбку.

Дэниел открывает холодильник и достает оттуда овощи. Я в свою очередь обжариваю бекон и перемешиваю макароны к кастрюле.

– Что произошло потом? – с любопытством спрашивает Дэниел.

Понимаю, что он хочет услышать продолжение моей истории. Мысли заполняются воспоминаниями, перед тем, как я снова заговорила.

– Прошло больше года, как я жила в Хьюстоне, и мне начало казаться, что я начала забывать, как он выглядит. Тогда я решила нарисовать его черты на листке бумаги, а когда я увидела, что у меня получилось, я нарисовала его на холсте.

– Значит эта твоя первая картина?

– Можно сказать и так, – отвечаю я сухо.

В последнее время я все меньше стала проводить время за живописью и меня это пугало. Раньше без этого я не могла жить и с каждой проведенной кистью на холсте, я будто начинала заново жить.

Но если вспомнить, именно после встречи с доктором Крамкай я начала меняться.

Раньше я была очень замкнутой и не могла делиться ни с кем своими мыслями. Но после нескольких сеансов я начала понимать, что разговоры могут быть полезны для меня. Чем больше я держу все в себе, тем больше я понимаю, что закрыта от этого мира.

Я очень хорошо помню, когда я начала рисовать облик Дэниела.

Да! Впервые, когда я почувствовала внутри неприятный осадок, я чувствовала себя опустошённой, и это давало мне сил для рисования.

Смотрю на Дэниела, будто хочу запомнить каждую частичку его кожи, каждую ямочку на его лице.

– Я точно не помню, но на протяжении может трех или четырех лет я дополняла картину, пока окончательно ее не закончила.

Когда снова смотрю на Дэниела, впервые мне захотелось дорисовать его картину. И не, потому что мне сейчас плохо, а потому что Дэниел вызывает у меня какие – то непонятные эмоции внутри.

Это чувство вдруг пугает меня.

Наблюдаю за тем, как Дэниел домывает последний помидор.

Я опускаю взгляд, на сковороду, наблюдая, как жарится бекон.

– И что мне с этим делать?

Дэниел смотрит на меня, показывая мне овощи.

Протягиваю ему глубокую миску.

– Нужно нарезать все мелко.

Достаю разделочную доску и ставлю его на стол.

– Боюсь, тебе придется мне показать, потому что я ничего в этом не понимаю.

Я закатила глаза и, схватила нож, начала нарезать помидор, демонстрируя ему как нужно нарезать овощи.

– Что тебя вдохновляет на написание картин?

Вопрос Дэниела заставил меня врасплох. Я не была готова ему раскрывать душу, и выворачивать чувства наизнанку.

Да, я готова делиться с ним тем, к чему сейчас я стала спокойно относиться. Но чем дальше все заходит, тем больше кажется, что все, что происходит между нами это ошибка.

Дэниел забирает у меня нож, нежно прикасаясь к моей руке, затем сам пробует нарезать помидор. У него довольно хорошо получалось, но делал он это очень медленно.

Хватаю бокал со стола и делаю несколько уверенных глотков.

Дэниел наблюдает за мной с каким – то любопытством, но ничего не говорит.

Нужно что – нибудь придумать, заговорить наконец. Его вопрос повис в воздухе.

– Я бы не назвала это вдохновением, – проговорила я, вернувшись к приготовлению соуса.

– Тогда как бы ты это описала?

Взгляд Дэниела скользит к моим плечам, и кажется, задерживается на моей шеи. Он задает вопросы в точности, как доктор Крамкай. Только вот между ними большая разница. Доктору я могла говорить все что взбредет в мою голову и не жалеть о сказанных слов. А Дэниелу, я не могла говорить правду. Просто потому что мне казалось, он не сможет понять.

Смотрю на него, понимая, что Дэниел уставился на меня.

Интересно знать, о чем он сейчас думает?

– Слушай, твои вопросы меня достали!

Я с какой – то злостью проговорила эти слова. Понимаю, что он не виноват в том, какое прошлое меня преследует. Но если я провела с ним одну ночь, это не значит, что он может задавать мне подобные вопросы.

Лицо Дэниела меняется и, кажется, он не понимает, почему меня это злит.

Он делает несколько шагов ко мне, и я тут же отхожу от него.

– Знаешь, я чуть не поверил тебе, – голос Дэниела звучал отстранённым.

О чем это он?

– Ты научилась здорово притворяться. Строишь из себя ледяную леди. Окружила себя броней.

Когда смысл его слов доходит до меня, я чувствую легкую дрожь в теле.

– Какой – то мерзавец обидел тебя Беатрис? Причинил тебе боль?

Я наблюдаю, как его голубые глаза, мечут в меня ледяные стрелы.

Почему он так злиться? Разве ему не все равно на меня?

Разговор становился невыносимым. Еще чуть – чуть и мои нервы натянутые как струны не выдержат и лопнут.

Дэниел подошел вплотную, а я в