— Дармоед хренов, поешь своих кишок со сметанкой и перчиком, может быть, тогда у тебя отпадет желаньице приставать к людям?

И девушка направилась дальше, оставив юношу в недоумении.

— Какая горячая малышка, — только и смог прошептать тот.

"А зовут меня Аладдином, но тебе это знать необязательно, парнишка", — подумала блондинка, оглянулась, проверяя, некто ли не идет вслед за ней. Вновь каблучки задорно застучали по асфальту.

Сначала Анька чувствовала себя почти героем: выполняла одновременно два задания. Резвилась с поручением красавчика Смерчика, а заодно обхаживала богатого "папика", имеющего нехилые капиталы, которыми ему просто необходимо было поделиться с окружающими. О том, что нужно будет делиться, мужчина, естественно, пока не знал, и сама Аня ему этого не говорила, чтобы не расстраивать — юная воровка знал, что заносчивый бизнесмен не захочет делать этого.

Чтобы "переубедить" мужчину, она активно использовала образ "невинности и скромности" и поэтому больше старалась молчать и слушать важные пафосные речи стареющего павлина, чем нравилась ему все больше и больше. Ну, и внешний вид, конечно, сыграл в симпатиях очень важную роль. Он вообще всегда ей помогал, ее вид.

Кстати, с "папиком" она встретилась сразу же после того, как поговорила с милым пареньком Денисом и его забавной девчонкой Бурундуком, сменив, естественно, любимый красный костюм, кепку и кроссы на открытое коктейльное платье. Потом же зеленоглазой мошеннице пару раз пришлось "папика" покинуть, переодеваться (а это она делала едва ли не мгновенно!) и прогуливаться в сторону помощников Смерчика. Если работа с богатым бизнесменом, которого она с трудом затащила в парк, должна была принести девушке доход, то работа с харизматичным красавцем — удовольствие. Анька Аладдин была девушкой рисковой, и, не смотря на то, что ей шел двадцать шестой год, любила дурачиться, поэтому и согласилась помочь "миласику", как она то ли ласково, то ли ехидно прозвала про себя Дэнни. Да и помощники у Смерча были забавные, вернее, один из них, которого она видела впервые, показался ей таким. С "помойкой"-то Анька сотрудничала давным-давно, именно он ее со Смерчем как-то и познакомил. А вот малыш Черри показался ей прямо-таки "новой кровью", которую очень хотелось попробовать!

Высокий, с "переломленными" бровями и резкими чертами лица, подтянутый, даже жилистый, этот зеленоволосый взрывной мальчишка с татуировками ей тут же понравился. Он не был не таким милашкой, как этот "плюшевый зайка Дэнчик", но, как уже девушка замечала ранее, именно панка ей очень хотелось немного повыводить из себя. Боже, как он орал и прыгал вокруг нее, когда она немного "поиграла" с его вещами — прибрала их себе! Просто загляденье! А как затравленно глядел, когда она коснулась его руки! А что он будет делать, если она полезет к нему целоваться!

Да, с ним она немножко повеселилась, хотя Черри (вот же имя дурное!) и воспринимал ее, как малолетку-дурнушку. Анька веселилась бы с ним и дальше, но, увы, в этот вечер ее внезапно покинула привычная и такая любимая сестренка-Фортуна, и воровка сделал кое-что не так.

Вернее, решила украсть деньги немного не у того человека. Нет, Дэнчика она не винила — как такого красавчика можно в чем-то винить, на него можно только любоваться и балдеть — Аладдин винила себя. В том, что неправильно подошла к делу и даже лица "клиента" не посмотрела, прежде чем начать "работать"… Увидела спину и успокоилась. Раньше девушка такой беспечной не была, и знала, кого можно "щипать" а кого нет.

Прощай, "папик", прощайте, его милые хрустящие денежки, крахмально-белоснежные банковские чеки и прохладная гладь кредиток… Не получилось с ними ничего сделать, а ведь на них у Аньки были огромные планы: мошенничеством блондинка занималась куда чаще и охотнее, чем карманными кражами: с них она начинала, оттачивая с юных лет воровское мастерство, а потом, как и положено, профессионально подросла, став опытной артисткой-аферисткой.

Не получилось немного улучшить собственное благосостояние. А еще ведь и заплатить пришлось. Не своим, конечно, драгоценным налом, а "папиковским", тем, что у него был с собой в кожаном пухлом кошельке, но его-то деньги Аннета уже явно считала собственностью, и получилось так, будто бы она расплатилась своими почти "кровно заработанными".

Да и на руке теперь от сильной хватки чужих пальцев наверняка синяк останется. Так запястье стиснуть — это уму непостижимое жестокое обращение с девушками! И чувство полнейшей профессиональной непригодности теперь еще долго будет шагать рядом с пепельной блондинкой, весело насвистывая любимый репертуар из шансона. Обидно, однако, что так вышло.

Анька вздохнула и потерла узкое запястье, которое слегка саднило. Но сердце саднило больше — из-за потерянных денег, но сильнее из-за опасности, в которую чуть Анька не попала. Даже странно, что ее отпустили так легко. А Смерчик, неужели не знает. С кем решил поиграть? Вот очаровательный глупышка. Кстати, из-за все тех же чувств симпатии, Дэна с его забавным Бурундуком она предупредила, написала записку, короче, все сделал по-честному. А честность приходила на огонек в мятежную и бурную душу блондинки очень редко. То, что Дэнчик решил ее подставить, или это решили сделать "помойка", ясен пень, Анька не верила. Никто ведь ничего не знал…

Сейчас фарфоровая красавица, радуясь, что легко выпуталась из этой некрасивой ситуации, не обращая внимания на восхищенные взгляды прохожих, спешно покидала парк, быстро-быстро перебирая тонкими ножками по асфальту и звонко стуча шпильками. Выйдя за территорию парка, пепельная блондинка хрупкого телосложения немедленно поймала такси у дороги и уехала прочь, в противоположную сторону от надвигающейся грозовой тучи, изредка машинально оглядываясь — а не едет ли кто за ней… чисто теоретически?

Никто не ехал. Кажется.

Жалко все-таки, что такой "папик" соскочил. Да, во всем виновата она сама — думала, легко провернет два дела одновременно, превратив серьезную работу в развлечение. Короче, поиграла.

И мальчишка Черри остался без ее настойчивого внимания. Это тоже огорчало очень сильно. Теперь, наверное, они не увидятся. Из-за этого ужасно хотелось курить.

Бумажка жгла руку. Очень жгла, как будто бы на нее были наложены особые огненные чары, активизирующиеся только при прикосновении девичьих рук, принадлежащих исключительно Мариям. Нужно было развернуть салфетку и прочитать, что же там такое написано, но на меня, как назло, глазели то Гоблин, которой приспичило узнать кое-что по дизайну, то Никита, который что-то спрашивал про Димку. С последним у меня, кажется, должен был предстоять долгий и нудный разговор о том, почему это Ник Кларский думал, что я и он, бесхвостый паршивец Чащин, — парочка?

В общем, при них читать загадочное послеание мне отчего-то совсем не хотелось. Боялась, что увидят. Да и Дэнни должен был узнать, что там мне решила передать эта кукольная девица, мордочка которой на миг показалось знакомой. Да кто же она такая? Очередная знакомая Сморчка? Или подружка тупой Аньки, провалившей заказ? И почему эту записку нельзя читать при Ольге и Нике? Вот блин, голову с этим дурдомом сломаешь скоро без возможности восстановления.