– Ты пойдешь? – неуверенно спросил Лукс.

Развияр поднялся на трап. Пять шагов, шестой; он ступил на Причальную Лестницу.

Он стоял на берегу Мирте. Вот и все.

Музыка сделалась громче. Черные люди стояли тесной группой: убитые горем старики, из последних сил хранящие достоинство. Развияр не сразу узнал среди них под-адмирала: золотые волосы его теперь были совершенно белыми.

– Мы члены совета Достойных, – бесцветным голосом сказал высокий, ростом с Развияра, Золотой. – Твои требования выполнены. Хочешь чего-нибудь еще?

– Много лет назад мне отказали в праве посетить Мирте, – Развияр потянулся, с наслаждением чувствуя, как надежна земля под ногами. – Теперь я вправе рассчитывать на гостеприимство: стол, кров, радость, музыка. Я хочу, чтобы парящий город стал родным для бедного, рано осиротевшего гекса.

Ни один из Достойных не мог выдержать его взгляда. Развияр знал и видел, что творилось в их душах, даже когда они пытались скрыть от него лица.

– Возможно, я захочу побеседовать с каждым из вас по-дружески, доверительно, – потом, когда отдохну и развлекусь. Мои корабли останутся в гавани: постарайтесь, чтобы глупая выходка какого-нибудь изменника не испортила вам жизнь, Достойные. Стрелять в меня значит убивать Мирте. Пытаться меня отравить – значит губить парящий город… Теперь идемте. Я хочу посмотреть, как живут в Мирте почетные гости.

* * *

Белые улочки порта были украшены статуями, изображающими моряков, рыбаков и воинов, плечистых, обнаженных до пояса. Развияр шагал, дыша полной грудью и глядя по сторонам. Вдоль улиц стояли, укутавшись в черное, молчаливые люди – в основном женщины и подростки. То приближаясь, то удаляясь, звучали струны.

– Расскажите мне о порте, Галагар. Любой патриот столько знает историй о родном городе, что чужаку и во сне не приснится… Обидно идти по этим улицам и не слышать о них толкового рассказа.

– Я не рассказчик, – отрывисто сказал под-адмирал. – Я солдат.

– Жаль, – Развияр кротко усмехнулся. – Господа, кто расскажет любознательному гекса об устройстве порта Мирте?

Достойные молчали.

Развияр остановился. Рядом остановились Яска, Лукс, Тари-Колесо и полдесятка его доверенных бойцов.

– Никто не расскажет? Может быть, вы плохо знаете историю родного города?

Человек, державшийся в стороне от основной группы Достойных, был страшно напряжен. В рукаве у него прятался, наверное, стилет – Развияр определил это по его чуть скованной позе. Яскины ноздри дрогнули. Предупреждая ее слова, Развияр положил руку на ее плечо:

– «Порт был построен из мрамора, добытого на Золотой горе, единственного в мире месторождения, дающего столь прочный, столь красивый камень. Солнечные улицы его чередуются с затененными: от Причальной Лестницы к площади перед Дворцом Достойных можно пройти вдоль залитых светом балюстрад, а можно – прячась от зноя под арками из переплетенных цветов и лиан. Каждая из пяти тысяч статуй, установленных в порту, имеет свою легенду и назначение…»

Он огляделся, любуясь их вытянувшимися лицами.

– Я люблю Мирте, господа Достойные, и прочитал все книги о нем, какие только смог достать… Что же вы молчите, господа? Идемте дальше, я разочарован вашим гостеприимством. Кстати: как давно в последний раз на прекрасных площадях Мирте случались публичные казни?

* * *

Мужчины и женщины в черном смотрели на него из окон, с тротуаров, с мостов. Он шел неторопливо, часто останавливаясь, и Достойные вынуждены были останавливаться тоже. Он любовался игрой света на бирюзовых и серебряных мостах, задирал голову, чтобы рассмотреть в вышине золотые шпили. Мирте цвел, и садилось солнце, и зажигались первые фонари – вдоль мостов растягивались их жемчужно-белые, зеленовато-голубые, тепло-оранжевые цепи.

Развияр вышел на площадь перед Дворцом Достойных, когда осветился фонтан в центре ее. Фонтан изображал Мирте в миниатюре со всеми башнями и огнями. Мерцала изнутри вода, подсвеченная крупными светляками, и летящие струи воды перемигивались цветными искрами.

– Красиво, – сказал Лукс, с момента высадки не проронивший ни слова.

– Я устал, – сообщил Развияр. – Где мои апартаменты?

* * *

Прощаясь с Достойными, он неожиданно взял за локоть человека со стилетом. Ощутил каменные, сведенные судорогой мышцы под рукавом бархатной куртки.

– Дорогой друг, осиротевший в детстве гекса хочет с вами побеседовать прямо сейчас. Господа, члены Совета, вы не будете против, если я задержу ненадолго господина… как вас зовут?

– Достойный Илимар – член совета, – быстро сообщил высокий Золотой, первым заговоривший на Лестнице. Человек со стилетом не двигался, будто целиком превратившись в кость.

– Замечательно, – Развияр кивнул Яске. – Идем со мной.

Втроем они вошли в комнату Дворца, обставленную без показной роскоши, но с поразительным вкусом. Яска прикрыла высокую резную дверь. Посреди комнаты сверкал огнями накрытый стол – Мирте традиционно славился рыбными блюдами. На столе высился маленький замок, целиком отлитый из льда, подсвеченный изнутри огоньками свечей; его стены, скаты крыш и башни венчались моллюсками, большими и малыми, розовыми и белыми. На ледяной шпиль над главным строением был нанизан осьминог с аккуратно сложенными щупальцами. Вокруг замка тянулись семь рвов, где пузырились семь различных соусов.

Развияр скользнул по столу равнодушным взглядом, прошелся по комнате, изучая камин, кресла, пол из многих сортов дерева, вязь узоров на потолке. Яска остановилась перед столом, раздувая ноздри; Достойный Илимар стоял, не двигаясь, у дверей, и оружие жгло ему руку.

– Я вас глубоко уважаю, – Развияр потянул за шелковый шнур, и бархатные занавески разошлись, открывая витражное окно. – Потому что если бы вы поддались порыву и кинулись на меня на улице… Я ведь не зря спрашивал о публичных казнях. Вы знаете, что гекса делают с врагами?

Илимар растянул губы:

– Я готов умереть так, как подскажет тебе твоя фантазия, людоед. Вряд ли эта смерть доставит тебе удовольствие.

– Брось это на пол, – вдруг потребовала Яска. – Я все вижу!

Илимар помедлил. Подтянул рукав. Уронил на пол не стилет, как полагал Развияр, а метательный нож. Острие вонзилось в деревянную половицу. Одного верного броска хватило бы, подумал Развияр отрешенно. Там, в порту, или потом на улицах, или на площади.

– Славная игрушка, – он остановился перед ледяным столом. – Ну что же… Я предпочел бы что-то посытнее, но раз ничего больше нету… По крайней мере, я хочу выпить.

Он налил себе и Яске струящегося «арамера»; отсутствие слуг его не удивляло и не возмущало. Золотым нелегко прислуживать за столом гекса, и Развияр не желал испытывать их терпение по пустякам.

Подумав, он плеснул чудесного напитка в третий бокал – для Илимара. Тот не двинулся с места – стоял, опустив руки, глядя на Развияра из-под светлых, будто колосковое поле, бровей.