Потому что он и его отец, архиепископ Мейкел, его дворяне и его парламент решили, что это их обязанность. Потому что они были правы, когда приняли это решение, этот выбор... и потому что она хотела разделить с ними ту же способность делать то, что правильно, потому что это было правильно.

И тот факт, что он не просто симпатичный, но, вероятно, один из самых сексуальных мужчин, с которыми ты когда-либо сталкивалась, не имеет к этому никакого отношения, не так ли, Шарлиэн? -уголок ее мозга настаивал на том, чтобы спросить ее.

Конечно, это не так, - строго сказала она этому надоедливому углу. - И даже если бы это было так, вряд ли сейчас время думать об этом, ты, глупая дурочка! Уходи! И все же... я должна признать, что это тоже неплохо.

- Можем ли мы действительно справиться с этой задачей, Кэйлеб? - тихо спросила она его, снова поворачиваясь к нему лицом. - Не только все вместе, а вы и я - Кэйлеб и Шарлиэн. Со всем этим. После того, что мадам Диннис рассказала нам сегодня вечером, при всем богатстве и населении, которыми располагает храмовая четверка, можем ли мы заставить это работать?

- Да, - просто сказал он.

- В ваших устах это звучит так просто. - В ее голосе звучало удивление, а не пренебрежение, и он криво улыбнулся.

- Не легко, нет. - Он покачал головой. - Из всех слов, которые вы могли бы использовать, чтобы описать это, "легко" - последнее, которое я бы выбрал. Но я считаю, что это нечто более важное, чем просто. Это неизбежно, Шарлиэн. В Зионе слишком много лжи, слишком много обмана и коррупции, даже больше, чем подозревает кто-либо. Я не настолько глуп, чтобы думать, что правда и справедливость неизбежно должны восторжествовать просто потому, что они этого заслуживают, но лжецы в конечном счете разрушают то, что они защищают своей ложью, а коррупция, амбиции и предательство неизбежно предают и самих себя. Вот что здесь происходит.

- Храмовая четверка допустила серьезную ошибку в суждениях, когда они думали, что могут просто отмахнуться от Чариса, раздавить еще одного неудобного овода. Они были неправы в этом, и доказательство этой ошибки, так же как и доказательство их испорченности, - это то, что в конечном счете обрекает их. Они совершили ошибку, пытаясь навязать свою волю силой, террором и пролитой кровью невинных, и они думали, что это будет просто, что остальной мир продолжит принимать это. Но Мейкел прав, когда говорит, что целью Церкви должно быть воспитание и обучение, а не порабощение. Это был источник истинного авторитета Матери-Церкви, несмотря на существование инквизиции. И теперь этот авторитет, это почтение исчезли, потому что все увидели истину. Видели, что инквизиция сделала с Эрейком Диннисом, что она готова сделать с целыми королевствами... и почему.

- И вы действительно думаете, что это имеет достаточное значение?

- Да, имеет. Все, что нам действительно нужно сделать, - это продержаться достаточно долго, чтобы эта правда проникла в умы других правителей, других парламентов. В конце концов, храмовая четверка была права по крайней мере в одном. Именно наш пример, гораздо больше, чем наша реальная военная мощь или богатство, представляет для них истинную угрозу.

- Это то, что сказал Марак, - сказала она ему. - И что я сказала себе, когда смогла убедить свои эмоции прислушаться к моему интеллекту. Но слышать, как это говорите вы - это как-то по-другому,.

- Из-за моего благородного поведения и вдохновляющего роста? - легкомысленно спросил он, и она со смехом покачала головой.

- Не совсем, - сухо ответила она.

- Тогда как? - спросил он более серьезно.

- Отчасти, думаю, потому, что вы сам король, и довольно впечатляющий, я вынуждена признать, и не только из-за Рок-Пойнта, Крэг-Рича или пролива Даркос. Когда вы это говорите, в этом есть что-то авторитетное, исходящее от человека, способного по-настоящему оценивать возможности.

- Но даже больше, это исходит от того, кто вы есть, что вы есть. Я не была готова к архиепископу Майкелу или к тому, как остальные ваши люди готовы следовать за вами, куда бы вы с ним ни вели. Вы едва ли архангелы, вернувшиеся на землю, но я думаю, что на самом деле это часть вашего секрета. Вы простые смертные, а смертные - это то, что остальные из нас могут понять.

- Думаю, возможно, вы придаете нам слишком большое значение, - сказал он трезво. - Или, возможно, я должен сказать, что вы слишком мало доверяете другим людям. Никто не может заставить целое королевство восстать против чего-то вроде храмовой четверки. Это приходит изнутри; это не может быть навязано извне. Вы знаете это так же хорошо, как и я - это причина, по которой вы смогли так эффективно править Чисхолмом, несмотря на то, что ваша знать, очевидно, помнила пример королевы Исбелл. Это причина, по которой вы смогли приехать сюда, приняв мое предложение, не боясь, что Чисхолм горит в пламени восстания у вас за спиной. Ваш народ понимает это так же хорошо, как и мой, и это истинная причина, по которой, в конце концов, мы победим, Шарлиэн.

- Думаю, вы правы, - сказала она ему, протягивая руку, чтобы впервые коснуться его лица. Ее пальцы легонько коснулись его скулы, сильной линии подбородка, и она посмотрела ему в глаза.

- Я думаю, вы правы, - повторила она, - и уже одно это сделало бы этот брак правильным для меня. Не имеет значения, что я чувствую, чего я хочу. Что важно, так это моя ответственность перед Чисхолмом, и эта ответственность заключается в том, чтобы освободить мой народ от ига храмовой четверки.

- И это единственное, что имеет значение? - тихо спросил он.

- О, нет, - сказала она. - Не единственное.

Он смотрел ей в лицо несколько бесконечных секунд, а затем медленно улыбнулся.

- Должен признаться, я надеялся, что вы скажете это, - пробормотал он.

- Разве это не то место во всех этих сентиментальных романах, где герой должен запечатлеть жгучий поцелуй на целомудренной девушке и сбить ее с ног крепкими, как сталь, руками? - спросила она его со своей собственной затаенной улыбкой.

- Вижу, что мы оба зря тратили время, когда были моложе, читая об одних и тех же легкомысленных развлечениях, - заметил он. - К счастью, уверен, что сейчас мы оба также