Как вы знаете, дорогой мой мистер Мадерли, я вырос в типичной южной семье, и родители с детства кормили меня байками о моих предках — благородных джентльменах-южанах, потомках средневековой аристократии. Пока я был мал, я не мог сказать им: «Хватит! Надоело!» — хотя от их сказочек о честности и благородстве меня буквально выворачивало наизнанку. Но когда я вырос, я решил использовать накопленную информацию, чтобы одурачить доверчивых читателей, которые ждут от книжных героев именно того, что не существует в жизни. Все это лживое дерьмо я слил под одну обложку и швырнул им, словно свиньям, чтобы освободиться от того, во что никогда не верил.

Ной снова усмехнулся.

— Ясноглазая героиня и отважный герой, не лишенный, впрочем, некоторых, весьма симпатичных недостатков!.. — проговорил он презрительно. — Как же мало нужно среднему человеку! Что ж, пусть жрут то, что заслужили. Мало кто из них способен догадаться, что волнующая история любви Шарлотты и Сойера Беннингтона — это плевок в их слюнявые хари. Лично меня переживания моих героев ни капли не трогают и не волнуют. Единственное, что меня волновало, — это размер гонорара, интерес издателей и количество положительных рецензий, которые напечатают ведущие газеты и журналы. На последние я, кстати, особенно рассчитывал, так как мне хотелось привлечь ваше внимание к своей скромной особе.

— Почему же именно мое? За что такая честь?

— Потому что из всех крупных издателей, мистер Мадерли, только у вас была взрослая незамужняя дочь, и к тому же не дурнушка. Когда же я узнал, что «Побежденный» — ее любимая книга, я просто не поверил своему счастью. Это обстоятельство открывало передо мной головокружительные перспективы, и я был бы дураком, если бы не воспользовался своей удачей.

Даже догадываясь о том, что представлял собой Ной на самом деле, Дэниэл был потрясен этим заявлением.

— И ты… так спокойно признаешься во всем этом? — спросил он. — Неужели ты и вправду относишься к своей работе, к людям, к жизни так… так цинично?!

— Даже еще хуже, — отозвался Ной, явно бравируя, и Дэниэл скорбно покачал головой:

— Как жаль, что такой талант пропал зря!

— Да будет вам, мистер Мадерли! — перебил его Ной. — Не стоит жалеть меня — я отлично себя чувствую. Что касается вашего обвинения в лицемерии и двуличии, то сами-то вы немногим лучше меня. Вам — как и мне, впрочем, — доподлинно известно, что автор, который присылает нам по два крутых полицейских детектива в квартал, очень любит, когда секретарь хлещет его кнутом и имеет его в задницу. Это настолько его возбуждает, что после каждого сеанса анального секса он бежит к рабочему столу и начинает описывать похождения своего крутого героя-гетеросексуала со внешностью Шварценеггера. А этот, как его… преподобный? Ну, тот, который стряпает книжки о христианском всепрощении и о том, что надо воздавать кесарю кесарево, а сам то и дело нарывается на неприятности с налоговым управлением? Ведь вы издаете его, а сами говорите мне о лицемерии!..

Нет, мистер Мадерли, у вас и самого рыльце в пушку. Среди ваших авторов, которым вы посылаете поздравления на Рождество и даже приглашаете к себе в дом, полным-полно безнадежных алкоголиков и наркоманов. А брат и сестра Миллер, которые пишут вдвоем? Многие матери, которые покупают их книжки для своих чад, могли бы вчинить вам миллионные иски, если бы узнали, насколько близкородственными являются связывающие их отношения на самом деле. Я даже слышал, что в этом творческом тандеме роль мужчины исполняет именно сестра, в то время как брат только подставляет свою задницу да работает языком, но вас это почему-то не волнует.

Вы скажете — они пишут хорошие книги, а мы их только печатаем. И я совершенно с вами согласен. Вы, мистер Мадерли, думаете только о доходах и закрываете глаза на личности ваших авторов. Больше того, вы даже оплачиваете их счета, когда кто-то из них оказывается в клинике из-за чрезмерного пристрастия к виски или кокаину. Вы прекрасно знаете, что деньги, которые вы получаете, издавая их выдумки о прекрасном и вечном, — грязные деньги, но отказаться от них вам не приходит в голову. Еще бы! Ведь вам надо платить и за ежедневный массаж, и за этот прекрасный загородный дом, и за прочие блага мира, которыми вы наслаждаетесь в своей башне из слоновой кости.

— Я понял, что ты хотел сказать! — сердито перебил Дэниэл. — Но я никогда не закрывал глаза на то, что принято называть изнанкой жизни. Все дело в том, что я не судья, а бизнесмен, и, как считается, неплохой бизнесмен. Я выстоял в схватках с нечистоплотными конкурентами, а мое предприятие сумело выдержать несколько серьезных экономических кризисов, которых, как утверждали пессимисты, не пережить никому. Да, иногда ради блага «Мадерли-пресс» мне приходилось хитрить, изворачиваться, использовать свои связи, даже предавать, когда это было необходимо… — Взгляд Дэниэла, словно огненный луч, пронзил разделявшую их тьму. — И именно поэтому я сумел разглядеть эти же качества в тебе, Ной. Как говорится, рыбак рыбака видит издалека. А как только я уловил первый, самый легкий запашок измены, я начал принюхиваться и вскоре обнаружил — ты прогнил насквозь.

Ной небрежно облокотился о столбик перил. Взгляд его снова скользнул по бумагам, которые он держал в руке, но вряд ли он их читал — для этого на лестнице было слишком темно.

— Должен сказать, — процедил он сквозь стиснутые зубы, — то, что здесь написано, вряд ли можно считать комплиментом.

Услышав эти слова, Дэниэл испугался, не сболтнул ли он лишнего. Как много знает Ной? Видел ли Ной самый первый, предварительный отчет Сазерленда? Дэниэл не очень хорошо помнил, что вошло в отчеты, а что детектив рассказал ему по телефону, пообещав, что подробный письменный доклад он пришлет при первой возможности.

— В этом отчете, — продолжал Ной, — мистер Сазерленд и его подручные выставили меня настоящим чудовищем, и мне остается только поражаться вашей выдержке, мистер Мадерли. Ведь вы не только не выставили меня вон, но и продолжали общаться со мной, как и подобает цивилизованному человеку.

— Охотно признаю, это было нелегко.

— Да, наверное, нелегко. Вероятно, больше всего вас разозлило то, что я снюхался с Блюмом и компанией?

Дэниэл кивнул. У него не было ни малейшего желания разубеждать зятя, к тому же он резонно полагал, что чем глубже Ной будет заблуждаться на его счет, тем больше ошибок наделает.

— Я могу простить это скорее, чем твою измену Марис, — сказал он, сделав чуть заметное ударение на слове «простить». Пусть Ной думает, что все еще можно наладить.

— Она, кстати, знает про меня и Надю, — небрежно проговорил Ной и выпустил из рук листы бумаги, которые разлетелись по всей лестнице.

— Я знаю, что она знает.

Эти слова застали Ноя врасплох.

— Знаете? Откуда? Это она вам сказала?

— Нет, однако я уже давно заметил, что Марис разочаровалась в своей семейной жизни.

— Тем не менее, — заметил Ной, небрежно махнув рукой, — в целом Марис довольна жизнью. Вы лучше меня знаете, что она любит свою работу больше всего на свете, к тому же сейчас у нее появился этот новый автор. Он безногий калека, и это, мне кажется, привлекает ее больше всего. Марис обожает чувствовать себя заботливой благодетельницей!