Матильда пришла в ужас. О таком она и помыслить не могла. Да если бы знала только, ни за что бы сюда не сунулась! Становилось сразу ясным, почему около дюжины придворных оказывали ей настойчивые знаки внимания: наверняка все они надеялись стать её мужем. Но себе Матильда пообещала, что не согласится ни на одно предложение. Если она и выйдет когда-либо замуж, то только за Герика…

Герик не разговаривал с ней с того самого дня, как она переехала жить в замок. Матильда пыталась встретиться с ним и убедить в том, что ей неважно мнение остальных насчёт их дружбы, но ей редко удавалось его хотя бы увидеть, а уж поговорить и вовсе не представлялось возможным. Герик избегал её, и Матильда на некоторое время бросила попытки достучаться до него. По крайней мере, он не уехал, хотя должен был уже понять, что Беатрис и Тристана здесь нет. Вряд ли его могло здесь что-то задержать, кроме неё, так что Матильда набралась терпения: так или иначе всё у них с Гериком наладится.

Вошла Эдит, а за ней в комнату буквально влетела Эмма.

– Матильда! Знаю, ты хотела уйти, но, пожалуйста, останься! Мне нужно поговорить с тобой.

Выглядела Эмма очень взволнованно, даже испуганно. Матильда отпустила Эдит и повернулась к подруге:

– Что случилось?

– Ничего, – выдохнула Эмма. – Пока ничего, а завтра случится! Я с ума схожу от волнения.

Матильда ободряюще улыбнулась.

– Не волнуйся ты так. Ты же давно знала, кто станет твоим мужем. Граф де Шалон тебя вполне устраивает, не так ли?

Эмма кисло кивнула, теребя рыжую косу, и заходила по комнате:

– Конечно, я выйду за него замуж. Он кажется достаточно добрым… А с тобой я хочу о нём и поговорить! Ты с ним провела немало времени, расскажи ещё раз подробнее о том, каков он!

И Эмма схватила Матильду за руки, с мольбой глядя ей в глаза.

Матильда почувствовала себя загнанной в ловушку. О Пьере ей ничего не хотелось рассказывать, потому что хороших вещей для неё он сделал мало, а плохо отзываться о нём перед невестой перед самой свадьбой – совсем не дело. И всё же Матильда не могла не помочь подруге. Сосредоточившись, она медленно проговорила:

– Он… весёлый. Знает много забавных историй. Легко может поднять настроение… – Матильда даже нахмурилась, пытаясь вспомнить что-нибудь ещё. – Куропаток подстреливать умеет.

– Ты издеваешься надо мной? – разочарованно протянула Эмма. – Я не прошу тебя рассказать о том, какой он хороший, но о том, какой он в целом.

– Прости, Эмма. Он много мне врал, мне кажется, я так и не узнала его настоящего. Так что не мне тебе о нём рассказывать.

Она совсем сникла, но потом чуть приободрилась.

– Тогда я буду задавать тебе вопросы, а ты мне отвечать на них, хорошо?

Матильда без энтузиазма кивнула.

– Он жесток?

– Скорее нет, – неуверенно ответила Матильда. – Давай присядем.

Эмма отстранённо кивнула, обдумывая то, что хотела спросить. Девушки устроились на стульях у окна, и Эмма снова спросила:

– Благороден?

– Конечно, он же граф. Ладно, успокойся, – улыбнулась она, заметив, каким взглядом одарила её Эмма. Она вспомнила, как повёл себя Пьер в поместье Рэндуилла до обнаружения у него кольца, и заметила: – В пределах разумного, я бы сказала. Пока благородство не мешает его планам.

– Смел? Храбр?

Матильда вспомнила, как он напал на Ратьяна, друга Рэндуилла, и даже смог его одолеть.

– Да, смел, – признала она. – Ещё и смекалистый, – добавила она, когда в голове мелькнуло воспоминание того, как они с Гериком обдурили преследовавших их воинов.

– Это хорошо, – даже улыбнулась Эмма. – Как думаешь, он меня полюбит? Я даже не знаю, нравлюсь ли ему хоть чуть-чуть. Он вежлив, приветлив, интересуется моими делами. Однако же… – засомневалась та.

Матильда далеко не была уверена, что Пьер вообще способен полюбить. Он столько рассказывал им с Гериком о своих похождениях да влюблённостях, но всё это было несерьёзно. Матильда думала, что нравилась ему, а оказалось, что он только делал вид, чтобы повеселиться над ней и Гериком. Может быть, он притворится, что любит Эмму, но едва ли полюбит её по-настоящему.

– Откуда я могу знать? Ты красивая и добродетельная. Тебя легко полюбить, а сердце у Пьера свободно, так что это вероятно.

– Я вот сама его не люблю, – призналась Эмма, вздохнув. – А ты кого-нибудь любишь, Матильда?

Матильда на несколько мгновений потеряла дар речи. Эмма порой бывала уж слишком откровенной. Но почему бы с ней и не поделиться своими чувствами к Герику? Хоть кому-нибудь поведать о том, как ей плохо без него…

– Люблю… Только всё у нас сложно.

– Да? А почему сложно?

Матильда и сама не заметила, как выложила подруге всю их с Гериком историю. Эмма пребывала в восторге. Лесное путешествие двух влюблённых показалось ей весьма романтичным, даже несмотря на присутствие третьего лишнего (о роли Пьера Матильда, правда, умолчала), а когда она услышала о том, что Матильда провела с возлюбленным два дня наедине в подвале, то и вовсе захлопала в ладоши.

– Как интересно! – воскликнула она. Матильда не могла не улыбнуться: сама до сих пор с дрожью вспомнила подвал Рэндуилла, но, должно быть, звучит всё для ушей иного человека по-иному же.

Ту часть их истории, когда они с Гериком пытались бежать, но не вполне успешно, Эмма слушала с раскрытым ртом. Матильда невольно ощутила себя сказочницей. Кажется, именно так выглядела она сама, когда слушала истории старушки Риннон.

– Он убежал, – расстроенно выдохнула Эмма. – Как он мог тебя бросить?

Но Матильда тут же объяснила логику возлюбленного, и Эмма не пожалела эпитетов для Герика, назвав его и бесстрашным, и находчивым, и способным пожертвовать собой ради любви…

– Подожди-ка, – остановила поток её слов Матильда. – О какой любви ты говоришь? Он считает меня своей подругой, как и раньше.

Эмма поглядела на неё, как на сумасшедшую.

– И с чего ты это взяла?

– В тот день, когда мы решили бежать, Герик сказал мне, что знает, из-за кого я стала сама не своя… Но, когда я попыталась поговорить с ним об этом, он разозлился и перевёл тему на другое…

Эмма задумалась.

– А с Пьером тебя точно ничего не связывало?

– Упаси боже! – слишком поспешно воскликнула Матильда. Поймав внимательный взгляд подруги, она вздохнула: – Пьер оказывал мне некоторое внимание. Но, поверь, я никогда не давала ему поощрения! К тому же, потом он сам признался, что просто развлекался, строя из себя влюблённого.

– Каков подлец, – воскликнула Эмма возмущённо. – А какие он знаки внимания тебе оказывал? Говори как на духу, не стесняйся. Я же сказала, что не люблю его, так что и ревновать не буду.