Здесь я остановился, и у меня возникла безумная мысль. Все так или иначе закончится к рассвету. Сегодняшняя ночь – переломный момент моего пути, высшая точка всей жизни. В эту ночь я был самым сильным звеном в странной цепи событий. Завтра будет неважно, останусь ли я жив, или умру. Я вынул из кармана флягу с эликсиром и хорошенько посмотрел на нее. Если расходовать бережно, хватит еще на два дня. Два дня жизни! Или… сейчас стимуляция нужна мне, как никогда, ведь передо мной стоит задача, которая не по силам ни одному обычному человеку.

Если я выпью весь остаток эликсира, то не знаю, на сколько хватит его действия, но для этой ночи точно будет достаточно. У меня дрожали колени, в памяти случались провалы – слабость разума и тела одолевала меня. Я поднял флягу и одним глотком осушил ее.

Какое-то мгновение я думал, что наступила смерть. Я никогда еще не принимал так много.

Небо и земля пошатнулись, и я почувствовал, будто разлетаюсь на миллионы дрожащих кусочков, словно лопнувший шар из хрупкой стали. Словно огонь, адское пламя, эликсир понесся по моим венам, и я стал великаном! Чудовищем! Сверхчеловеком!

Повернувшись, я зашагал к грозному тенистому входу. Плана у меня не было – я чувствовал, что он мне и не нужен. Будто пьяница, беспечно бредущий навстречу опасности, я шел к логову Скорпиона, осознавая свое абсолютное превосходство, всецело ощущая действие эликсира и уверенный, что даже древние звезды должны теперь расступаться передо мной.

О, не было еще на свете такого сверхчеловека, как я, властно постучавший той сырой и туманной ночью в дверь сорок восьмого дома в Сохо!

Я стукнул четыре раза – это был старый сигнал, по которому нас, рабов, впускали в комнату с идолом в притоне Юн Шату. В центре двери открылась щель, и из нее осторожно выглянули раскосые глаза. Когда меня узнали, глаза чуть расширились, а затем вновь злобно сузились.

– Эй, дурачина! – сердито воскликнул я. – Ты что, метки не видишь?

Я поднес руку к щели.

– Не узнаешь меня? Давай впускай уже, чтоб тебя!

Полагаю, добиться своего мне помогла сама дерзость. Конечно, к этому времени все рабы Скорпиона уже знали о предательстве Стивена Костигана, знали, что он был обречен на смерть. И само то, что я пришел сюда, навстречу року, как раз смутило азиата.

Дверь открылась, и я вошел. Человек, впустивший меня, оказался высоким, худощавым китайцем, которого я знал и раньше – он был одним из слуг Катулоса. Когда он закрыл за мной дверь, я увидел, что мы стояли в каком-то вестибюле, освещенном тусклой лампой, чьего света не было видно с улицы из-за того, что окна были плотно завешены. Китаец сверкнул на меня глазами, явно в нерешительности. Я смотрел на него, весь напряженный. Затем в его взгляде вспыхнуло подозрение, рука спряталась в рукаве. Но в то же мгновение я схватил его, и его тонкая шея сломалась у меня в руках, как гнилая ветка.

Опустив его безжизненное тело на толстый ковер, я прислушался: тишину ничто не нарушало. Крадучись, как волк, растопырив пальцы, словно когти, я прошмыгнул в ближайшую комнату. Она была обставлена в восточном стиле – диваны, ковры, вышитые золотом гобелены, – но людей внутри не оказалось. Я пересек ее и вышел в следующую. Свет мягко струился из свисающих с потолка кадильниц, а восточные ковры приглушали звуки шагов. Казалось, будто я пробирался по зачарованному замку.

Каждую секунду я ожидал, что на меня из какой-нибудь двери или из-за занавески, а то и расписанной драконами ширмы набросятся безмолвные убийцы. Но тишина продолжалась. Я проходил комнату за комнатой, пока, наконец, не остановился у подножия лестницы. Кадильница проливала на нее немного света, но бо́льшая часть была в тени. Оставалось лишь гадать, какие ужасы могли ждать меня наверху?

Но страх и эликсир друг другу не пара, так что я взобрался по этой таящей ужасы лестнице столь же смело, как и вошел в этот дом. Наверху комнаты едва ли отличались от тех, что внизу, и в них также не оказалось людей. Я поискал чердак, но, похоже, двери, которая могла бы туда вести, не было. Вернувшись к первой двери, я попытался найти вход в подвал, но мои усилия вновь оказались бесплодны. Я осознал поразительную правду: не считая меня и мертвеца, нелепо растянувшегося в вестибюле, в доме никого не было – ни живых, ни мертвых.

Как это было понимать? Не окажись в доме мебели, я бы, естественно, заключил, что Катулос бежал, – но никаких признаков бегства я не заметил. Это было странно, необъяснимо. Я лишь стоял в просторной, тускло освещенной библиотеке, размышляя надо всем этим. Нет. Перепутать дом я никак не мог. Даже если бы труп не лежал в вестибюле немым свидетельством, все остальное в комнате – искусственные пальмы, лакированные экраны, гобелены и даже идол, хоть позади него и не дымились благовония, – указывало на присутствие Хозяина. Вдоль стен тянулись длинные полки, заставленные книгами, необычными и дорогими на вид и, как я понял после беглого осмотра, написанными на всех языках мира, посвященные всем темам, но прежде всего – причудливым и оригинальным.

Вспомнив о тайном проходе в Храм Грез, я решил изучить тяжелый стол из красного дерева, что стоял по центру комнаты, однако ничего примечательного в нем не обнаружил. Затем на меня вдруг накатила ярость – беспричинная и первобытная. Я схватил со стола статуэтку и швырнул ее в стену, где находились полки. Шум от удара непременно должен был выманить шайку из укрытия. Но результат выявился куда более неожиданным!

Статуэтка ударила о край одной из полок, и в тот же миг вся их секция вместе с книгами бесшумно повернулась и открылся узкий проем! Как и за прежней потайной дверью, оттуда вниз уходил ряд ступеней. В иной раз мысль о том, чтобы по ним спуститься, равно как и еще свежие воспоминания о кошмарах того туннеля, привели бы меня в дрожь, но сейчас я, воодушевленный эликсиром, ни секунды не колеблясь, двинулся вперед.

Раз уж в доме никого не оказалось, они, должно быть, находились где-нибудь в туннеле или в ином месте, куда он вел. Я вошел в проем, оставив за собой дверь открытой. Полиция могла бы найти ее и последовать за мной, хотя я и ощущал, что мне предстоит проделать все в одиночку, от начала и до мрачного финала.

Я спустился уже на почтительное расстояние, когда лестницу неожиданно сменил ровный коридор футов в двадцать шириной. Потолок, однако, был довольно низким, и с него свисали небольшие, любопытной формы лампы, рассеивающие слабый свет. Я быстро зашагал по коридору, будто был самой Смертью, ищущей своих жертв, подмечая все на своем пути. Пол был выложен из широких плит, а стены – из крупных ровных блоков. Этот проход явно устроили давно – рабы Катулоса никак не могли этого сделать. Вероятно, это был какой-то потайной ход времен Средневековья – в конце концов, кто знает, какие катакомбы пролегают под Лондоном, чьи тайны еще значительнее и темнее, чем тайны Вавилона и Рима?

Я все шел и шел – это теперь я знаю, что находился, очевидно, глубоко под землей. Воздух был сырым и тяжелым, холодная влага капала с камней стен и потолка. Время от времени я замечал мелкие проходы, уводящие во тьму, но для себя решил держаться главного коридора.