— Ты ее муж и триумвир Рима! Прикажи ей вернуть мне право на бесплатную добычу! Оно принадлежало Набатее с незапамятных времен.

— Извини, я не могу помочь тебе, — сказал Антоний. — Рим уже не распоряжается твоим правом на добычу асфальта.

Ирод, вторая жертва этой истории, был приглашен к Антонию в Иоппу. Ирода постигла та же судьба. Он мог вернуть себе свои бальзамовые сады за двести талантов в год, но только если будет собирать с Мальхуса в год по двести талантов.

— Это отвратительно! — кричал он Антонию. — Отвратительно! Эту женщину надо выпороть! Ты ее муж! Выпори ее!

— Если бы ты был ее мужем, Ирод, ее определенно выпороли бы, — ответил Антоний, восхищаясь хитростью Клеопатры, поддерживающей вражду между Иродом и Мальхусом. — Римляне не порют своих жен. И жаловаться мне ты не можешь. Я отдал бальзамовые сады Иерихона царице Клеопатре, поэтому ты должен обращаться к ней, а не ко мне.

— Женщины! — гневно отреагировал на это Ирод.

— Это напомнило мне о других вещах, хотя они тоже касаются женщин. Я понимаю, что, заняв трон, ты назначил саддукея Ананила верховным жрецом евреев. Но твоя теща, царица Александра, хотела эту должность для своего шестнадцатилетнего сына Аристобула. Так?

— Да! — зло прошипел Ирод. — И кто же самая близкая подруга Александры? Та же Клеопатра! Эта пара сговорилась против меня, зная, что я слишком недавно сижу на троне, чтобы сделать то, что очень хочу сделать, — убить эту сующую везде нос старую свинью Александру! О, она очень быстро присосалась к Клеопатре! Гарантия долгой жизни! Только подумай, шестнадцатилетний верховный жрец! Нелепо! Кроме того, он хасмоней, не саддукей. Первый ход Александры в ее игре с целью вернуть мой трон Аристобулу. — Ирод вскинул руки. — Поверь, Марк Антоний, я из кожи вон лез, чтобы примирить родственников моей жены!

— Но я слышал, что ты выполняешь все желания своей тещи.

— Да-да, в прошлом году я сделал Аристобула верховным жрецом! Но ни ему, ни его матери это добра не принесло. — Ирод принял вид несправедливо осужденного узника. — Александра и Клеопатра сговорились представить все так, будто жизнь Аристобула под угрозой, — какая чушь! Он должен был убежать из Иерусалима и Иудеи и найти убежище в Египте. После краткого пребывания там он должен был возвратиться с армией и захватить мой трон — трон, который ты дал мне!

— Мне что-то говорили об этом, — осторожно сказал Антоний.

— Эта история настолько далека от правды! На самом деле молодой Аристобул радостно принял мое приглашение отобедать на природе. — Ирод вздохнул и притворился, что опечален. — Вся семья пришла, включая Александру, ее дочь — мою жену, наших четверых маленьких сыновей, мою любимую мать. Веселая компания, уверяю тебя. Мы выбрали красивое место, где река расширялась в большой пруд, местами глубокий, но не опасный, если купающийся не заплывает далеко. Аристобул был слишком безрассуден. Он пошел купаться, не умел плавать. — Широкие плечи затряслись. — Нужно ли говорить еще? Наверное, он попал в водоворот, потому что вдруг стал звать на помощь. Несколько охранников поплыли его спасать, но было слишком поздно. Он утонул.

Антоний внимательно выслушал рассказ, зная, что Клеопатра будет задавать ему вопросы. Конечно, он был уверен, что это Ирод устроил «несчастный случай», но не было никаких доказательств этого, слава всем богам. Действительно, женщины! Этот поход на юг открывал все новые и новые грани Клеопатры не как женщины, а как монарха. Жадная до новых территорий, жадная до господства, способная сеять вражду между ее врагами, но при этом подружиться с вдовствующей царицей, чей муж и сыновья воевали против Рима. И как умно она обработала Антония, чтобы добиться своей цели!

— Не понимаю, как случайная смерть во время купания может быть делом твоих рук, Ирод, особенно если ты говоришь, что это случилось на глазах у матери парня и всей его семьи.

— А Клеопатра хотела судить меня и казнить. Разве не так?

— Она была раздражена, это верно. А мы с тобой, э-э, разминулись в Лаодикее. Если бы мы встретились тогда, я, наверное, действовал бы по-другому. А так у меня нет доказательств, что это сделал ты, Ирод. Более того, положение верховного жреца — это твоя прерогатива. Ты можешь назначить любого, кого захочешь. Но можно попросить тебя не делать этот пост пожизненным?

— Великолепно! — обрадовался Ирод. — На самом деле я пойду даже дальше. Я сохраню за собой священные регалии и буду выдавать их верховному жрецу всякий раз, когда Моисеевы законы потребуют, чтобы он надевал их. Говорят, эти регалии обладают магией, поэтому я не хочу, чтобы он ходил в них среди людей и нарушал спокойствие. Я клянусь тебе, Антоний, что не отдам свой трон! Когда ты увидишь Клеопатру, скажи ей об этом.

— Я уверяю тебя, что Рим не потерпит никакого возрождения Хасмонеев в Иудее, — сказал Антоний. — Царский двор Хасмонеев доставлял одни неприятности, спроси любого, начиная с Авла Габиния.

Обоз из повозок продолжал свой путь, особенно утомительный после того, как город Газа остался позади. Потом дорога пошла через сухую местность, что затрудняло проблему водопоя для многих сотен волов. Идти берегом нельзя было из-за Дельты Нила, представлявшей собой стопятидесятимильный «веер» непроходимых болот и водных путей. Единственный путь по суше в Александрию лежал к югу от Мемфиса в вершине Дельты, потом на север вдоль Канопского рукава Нила.

В конце ноября поход наконец завершился. Антоний вступил в величайший город мира через Солнечные ворота на восточном конце Канопской улицы, где шумная толпа чиновников взяла повозки под свою ответственность и отвела их в специально отгороженное место у озера Мареотида. Сам Антоний въехал в Царский квартал. Иерусалимский легион уже начал свой марш обратно в Иудею, и Антонию оставалось только надеяться, что страх перед Клеопатрой будет держать липкие пальцы подальше от повозок с сокровищами.

Царица не вышла встретить его у Солнечных ворот. Этот факт говорил о том, что она чем-то недовольна. Клеопатра была единственным человеком, у кого агентов было больше, чем у Октавиана, думал Антоний, подходя к Главному дворцу. Ясно, она знала обо всем, что он делал.

— Аполлодор, дорогой мой бессемянный старина! — приветствовал он главного дворцового управляющего. — Где ее сердитое величество?

— В своей гостиной, Марк Антоний. Рад видеть тебя!

Антоний с усмешкой бросил плащ на пол и смело направился в логово зверя.

— С какой стати ты контролируешь поведение моих сатрапов на территориях, уже не представляющих интереса для Рима? — строго спросила Клеопатра.

— Что за прием, — ответил он, кидаясь в кресло. — Я подчинился приказу, я верен своей клятве, я привез мои трофеи к тебе в Александрию, и все, что я получаю за свои старания, — это неприятный вопрос. Предупреждаю тебя, Клеопатра, не заходи слишком далеко. За восемьсот миль пути я стал свидетелем твоих махинаций, твоего унижения людей, которые не являются египтянами. Ты казнишь, ты заключаешь в тюрьму, ты перегораживаешь дороги, чтобы брать пошлины, на которые не имеешь права, ты стравливаешь царей, ты сеешь вражду. Не пора ли вспомнить, что я нужнее тебе, чем ты мне?