– Теперь минимум его лишат сана волшебника, – довольно рассуждала Мьюла, – а максимум…

– Казнят? – с надеждой предположила Юлиса.

– Какая ты кровожадная, – поддела ее Мьюла. – Казнить не казнят, а опозорить опозорят. Из Пятерки выгонят, имущество отберут. Хорошо, если разрешат заниматься магической практикой, а то ведь могут розовый ошейник надеть, и привет.

– Так ему и надо, – удовлетворенно вздохнула девушка.

– Ага, – откликнулась Мьюла.

Они в ожидании Айвата лежали в его номере на кровати и разговаривали. Но вскоре сон сморил их. Когда Айват вернулся, они сладко спали. Он не стал их будить. Урмак постоял у кровати, глядя на них, и подумал, что Мьюла стала для Юлисы настоящей сестрой, а для него… Он вздохнул и счастливо улыбнулся: для него Мьюла стала самым дорогим и любимым существом на свете.

Желая обелить себя, Керн рассказал архимагу о Мьюле, и тот лично прибыл в избушку Айвата познакомиться с загадочной волшебницей. Но Мьюла решила для себя, что не станет больше делать карьеру, она будет просто хорошей женой Айвату и доброй матерью их детям. Поэтому перед встречей с архимагом она спрятала свою ауру силы под слабенькими возможностями весьма средней колдуньи и травницы. Архимаг не сумел раскусить ее. Он отбыл, пылая праведным гневом на обманщика Керна, а Мьюла той же весной вышла замуж за Айвата и вскоре родила сына, которого назвали Сцил.

Семь лет спустя, прохладным осенним утром, Мьюла вдруг почувствовала недомогание. Она сразу насторожилась и обеспокоилась – ощущения живо напомнили ей первые месяцы беременности, когда она вынашивала Сцила.

Мьюла тотчас вспомнила прочитанные некогда строки Скрижалей: «Младший сын убьет и тебя, и отца, и брата. Подумай, прежде чем давать ему жизнь…»

Мьюла думала несколько дней – ходила сама не своя, мрачнее тучи, спорила по пустякам с Айватом и не к месту ругала Сцила. Наконец Айват не выдержал. Он буквально силой увлек ее к живописной рощице, расположенной на пологом склоне ближайшей горы, усадил на заботливо расстеленный коврик и сказал:

– Рассказывай, что стряслось.

– Ничего, – буркнула Мьюла, в который раз удивляясь его безошибочному, почти звериному чутью.

– Ладно, – кивнул Айват и развалился на травке, заложив руки за голову.

Они молчали довольно долго, а потом Мьюла предложила:

– Пойдем домой.

– Нет, я не уйду, пока ты не расскажешь, что стряслось.

– Ну ты как хочешь, а я пошла! – обозлилась она и сделала несколько шагов вниз по склону. Обернулась: – Ты идешь?

– Нет. Я останусь здесь, пока ты мне все не расскажешь.

– Что, и на ночь останешься? – ядовито поинтересовалась Мьюла.

– И на ночь.

– И на день?

Он промолчал.

– Айват, это глупо!

– Глупо… – Он встал, отряхнул со штанов травинки и подошел к ней. – А помнишь, ты сказала, что в нашей семье мы все всегда будем решать вместе?

Мьюла растерянно кивнула.

– Так почему сейчас ты хочешь все решить сама?

– Как ты узнал? – ахнула Мьюла.

Айват не ответил. Он вздохнул и привлек ее к себе. Она уткнулась носом ему в плечо и заговорила. Он слушал затаив дыхание, а потом сказал:

– Пойдем домой, а то уже ужинать пора.

– А что будем делать с… ним? – Мьюла прижала руку к животу и внезапно вздрогнула от изумления. Она знала, что на таком коротком сроке этого просто не может быть, но ей вдруг показалось, что там, внутри нее, в страхе и ожидании бьется крохотное сердечко нерожденного ребенка.

– Мы решим это завтра утром, – ответил Айват. – И знаешь что… Я думаю, Сцил тоже должен принять участие в решении.

– Но он еще ребенок, – возразила Мьюла. – Ему всего семь лет!

– Да, но речь идет о его брате и, кстати, о нем самом, о его жизни и… смерти, – договорил Айват и откашлялся.

Ночью Мьюла никак не могла уснуть, она лежала, слушая, как осторожно вздыхает, боясь разбудить ее, Айват, как сладко сопит за занавеской Сцил. А ближе к утру, едва некрепкий сон смежил ей веки, она услышала Зов. Мьюла почти не удивилась, она была уверена, что Скрижали снова позовут ее. Но на этот раз Зов коснулся не ее одну: беспокойно заворочался и проснулся Сцил, сел в кровати Айват и закрутил головой, прислушиваясь.

– Это Скрижали Пророчеств. Они зовут нас, – негромко сказала Мьюла. От ее голоса Айват вздрогнул и посмотрел в светлеющее окошко. Переспросил:

– Нас?

– Да. Нас. Всех троих.

Тут за занавеску заглянул Сцил:

– Мама, мне страшно.

– Не бойся. – Мьюла зажгла магический огонек, который прыгнул на плечо Сцилу и стал ласкаться к нему, словно озорной котенок. – Иди оденься, сынок. Нас зовут в гости…

Книга лежала в той самой рощице, где накануне разговаривали Айват и Мьюла. Вернее, на этот раз книг было целых три, на одной значилось «Мьюла», на другой «Айват», а последняя предназначалась Сцилу.

В свои семь лет мальчик благодаря Мьюле умел неплохо читать и сейчас с некоторым недоумением прочитал свое имя на странной табличке. Перевернул страницу, с изумлением глянул на мать, а потом стал жадно читать про себя весь текст, старательно шевеля губами.

Айват и Мьюла переглянулись и взялись каждый за свою книгу.

«Ты прошла сквозь Огонь, ты познала счастье, – читала Мьюла. – Сейчас перед тобой весы. На одной чаше Жизнь, на другой Смерть. Тот, кого ты носишь во чреве, способен качнуть весы. В твоей власти помешать ему – не позволить родиться. Но прежде чем принять решение, знай, он – один из Трех…»

Мьюла читала не отрываясь, буквально глотая текст. Потом отлистывала странички назад и перечитывала снова и снова, не в силах справиться с открывшейся ей истиной.

Наконец она перечитала последние строки: «Ты можешь рассказать о прочитанном мужу и сыну», и решительно закрыла книгу. Тотчас Скрижали рассыпались трухой, затерялись в пожухлой осенней траве.

– Мама, – раздался вдруг громкий голос Сцила, – давайте назовем его Темьяном!

Мьюла вздрогнула и переглянулась с Айватом:

– Кого, сынок?

– Как – кого? – недоуменно нахмурился Сцил. – Моего брата, конечно. Когда он родится, давайте назовем его Темьяном.

«Вот и решили», – одновременно подумали Айват и Мьюла. Она закусила губу, стараясь сдержать навернувшиеся слезы, и возразила:

– Тимьян – это название приправы, которую я кладу в суп.

– Да, – кивнул Сцил. – Я очень люблю, когда в супе есть тимьян. Это моя любимая приправа.